Расстановка

Полицейские твари лютовали четыре дня. Позже в больницу обратились более трех сотен избитых… Среди их была и Наташа, жена Муравьева. Она получила увечье, и на всю жизнь осталась хромой. Лицо ее было изуродовано — сломана челюсть.

В тот период в Рабсии еще теплились последние искры угасающей демократии. Правозащитники из Моксвы приехали в Зловещенск. Они встретили яростное сопротивление местной мэрии. В кафе «Водолей», где вели прием пострадавших, городские службы отключили электричество и водоснабжение. Заодно лишились воды четыре жилых дома. Однако уголовное дело по фактам телесных повреждений в ходе «профилактической операции», все же было возбуждено. Но его спустили на тормозах: «стрелочниками» оказались командир роты ОПОНа, начальник городской полиции и несколько участковых — им был объявлен строгий выговор. В целом же операция была признана «законной и необходимой».

Как часто бывает, оборотной стороной выдержки Муравьева была крепкая память на злое. Наблюдая за ходом расследования, за полицейскими погромами, охватившими словно пожар всю Рабсию, он принял решение — отомстить верховнику и полиции. Отомстить страшно, беспощадно. Всякий раз, когда он смотрел на изувеченную жену, в его мозгу поднималась багровая волна ярости и гнева. «Хуже убийства только одно — безропотно сносить насилие. Кровь за кровь! Раздавить гнусных тварей! Втоптать их в землю! Истребить их, до единого, до последнего! Чтоб их туши волокли крюками по асфальту, как падаль…» Но ни разу Муравьев не поделился своим горем с друзьями. Лишь Наташа, хорошо его знавшая, подозревала — за внешним спокойствием мужа, за его всегдашней дисциплиной и аккуратностью клокочет, не находя выхода, мысль о кровавой мести.

Вскоре в Зловещенске стало невозможно жить. Этот городок, в полусотне верст к северу от Урбограда, был небольшим — два десятка девятиэтажек в окружении частных домиков, и всего тридцать тысяч населения. Зарплата держала горожан у черты бедности, а безработица перешагнула за тридцать процентов. Было там, до реставрации капитализма, три предприятия — полиэфирный комбинат, завод арматуры, а также биокомбинат, где Муравьев работал инженером. Кто мог предсказать, что перспективный промышленный городок окажется в тупике, а жители его обнищают? Тем не менее, по вине Дельцина и Медвежутина, случилось именно так. На биокомбинате и прежде работали только две установки из двенадцати, а через три месяца после погрома были остановлены и они. Комбинат ушел в металлолом. Ярослав любил свою работу почти также сильно, как и жену. Правящий режим оставил его без любимого дела, жену изуродовал… Но Муравьев остался жить — теперь он жил мечтой о мести. Часто доставал он с полки древний фолиант, и читал нестареющие строки: «Что же это за правительство, которое так нагло издевается над законами страны, которое не опирается и не желает опираться ни на народ, ни на общество, ни на свои собственные законы? Что представляет оно, как не воплощение грубой силы? Против подобного правительства все дозволительно. Оно уже является не выразителем воли большинства, а организованным произволом. На уважение оно может претендовать не больше, чем шайка придорожных разбойников, которые бьют, грабят и режут, пока на их стороне сила. Но как избавиться от этой банды, укрывшейся за лесом штыков?»[12]

Ярослав начал искать ответ на мучавший его вопрос. Лобовое столкновение со злом было невозможно — требовалось обойти врага с тылу, ударить внезапно, позади его неприступных позиций…

План «Генезис»

 (Пропаганда: водитель)

Разговор с Маратом Каршипаевым прошел в деловой суховатой манере. Рэд принял его через полчаса после ухода Сироткина. В коренастой фигуре замкнутого шофера чувствовалась надежность. Побеседовав с ним, оценив его готовность к борьбе и убежденность в правоте идей подполья, Рэд предупредил водителя, чем тому грозит работа на повстанцев. Получив в ответ решительное согласие, заговорщик разъяснил методы сохранения тайны. Каршипаев был холост и тяжело сходился с людьми, не имел широких знакомств — это облегчало конспирацию. После вводного инструктажа, единого для всех, подпольщик принялся излагать Марату конкретные детали:

— Через две недели после нашего разговора, вам предстоит уволиться из Дома Культуры и перейти на работу в фирму «Урбо-саунд». Мотивируйте это тем, что Сироткин предложил вам большую зарплату.

Каршипаев хмуро кивнул в ответ. Его светлые глазки-буравчики выражали напряженное внимание.

— Четыре дня в неделю будут посвящены разьездам по делам фирмы. Два дня — субботница и воскресница — выходные. А вот понедельница посвящена работе на подполье. В вашем фургоне потребуется оборудовать тайник — двойные стены, вот по такой схеме — Ред придвинул к шоферу монитор «Пелены» — Сможете это сделать?

— Угу. — буркнул он — Возиться с автомобилем — мое хобби. Мог бы работать автомехаником. Модификация кузова — задача интересная. Вполне выполнимая.