Расставание с мифами. Разговоры со знаменитыми современниками

– На первых для советского спорта Олимпийских играх в Хельсинки, в 52-м, мы, то есть сборная СССР, играли с югославами. Первый матч, проигрывая 1:5, сумели свести вничью, а повторный проиграли. Олимпийскую сборную разогнали, ее базовый клуб ЦДКА – расформировали, выдающегося тренера Бориса Андреевича Аркадьева дисквалифицировали, а четверых футболистов – Валентина Николаева, Константина Крижевского, Александра Петрова и меня лишили звания заслуженного мастера спорта. Сталин был разгневан: «Как можно было проиграть ревизионистам-югославам на радость кровавой клике Тито-Ранковича!..»

– Еще легко отделались – могли ведь и посадить.

– Могли. Как моего тестя.

Любовь

– А кем был Ваш тесть?

– Николай Никандрович Васильев был инженером, специалистом по электросварке. Его арестовали в сорок четвертом.

– За что?

– Его знакомый сказал что-то неподобающее при осведомителе, тот «стукнул» куда надо, а в записной книжке подозреваемого в крамоле оказался среди других телефонов и номер моего будущего тестя.

– Будущего? Значит Вы женились, когда отец уже сидел?

– Я познакомился с Валерией Николаевной 2 ноября 45-го, перед вылетом «Динамо» в Англию, а расписались мы 17 февраля 46-го.

– Получается, что динамовец, офицер внутренних войск…

– …Я начинал службу в армии в пограничных войсках в Бельцах, в Молдавии, и дослужился до полковника…

– …женился на дочери политического заключенного. И как это отразилось на Вашей карьере, на судьбе?

– Золотую свадьбу с Валерией Николаевной – когда мы познакомились, она танцевала в ансамбле Исаака Осиповича Дунаевского, я настоял, чтобы она из ансамбля ушла, потом она окончила ГИТИС, стала актрисой, играла в Ермоловском театре, снималась в кино – мы отметили в 95-м, в год моего семидесятипятилетия. Дочка у нас родилась в 47-м, отец жены прислал ей письмо из лагеря и посоветовал назвать дочь Любой: «Это самое подходящее имя для вашей с Константином дочери – Любовь».

О Николае Никандровиче все его родственники и друзья говорили исключительно положительно, да и вообще он действительно не был ни в чем замешан. И вот я, когда вошел в их круг, решил в какой-то степени в этом деле разобраться. Однажды даже в лагерь, где он сидел – в Жигулях, на Волге – приезжал к нему. В 48-м году. Мы как раз в Куйбышеве с «Крыльями» играли. Я получил разрешение на свидание, и меня ночью на катере отвезли в лагерь. Тесть болел, находился в медицинском изоляторе. Его вызвали к начальнику лагеря. Он пришел, беззубый, завернутый в байковое одеяло, в галошах. Его спросили про семью, он сказал: жена, дочь Валерия, замужем за известным футболистом Константином Бесковым. Тогда начальник лагеря сказал: «Вот он перед вами стоит». Мы обнялись, и тесть заплакал, и медсестра, его сопровождавшая, тоже заплакала…

Мне удалось его из лагеря вытащить. Отсидел тесть в общей сложности четыре с половиной года, вернулся домой в 49-м. После смерти Сталина был полностью реабилитирован.

«Динамо» – «Спартак»

– Вряд ли Бескову, если бы он в «сороковые роковые» был не динамовцем, а спартаковцем, разрешили свидание с родственником-политзеком… Когда Вы, правоверный динамовец, вдруг очутились в стане главного и непримиримого противника московского «Динамо» – столичного «Спартака», нам, динамовским болельщикам, показалось, что небо упало на землю…

– «Спартак» по результатам сезона 76-го года выбыл из высшей лиги. Клуб популярнейший, народу за него болеет много, и во все высокие инстанции полетели тысячи писем: вернуть «Спартак» в высшую лигу, и немедленно! А как? Гришин, первый секретарь Московского горкома партии, созвал в МК совещание, пригласил руководителей профсоюзного спорта и спросил их, кто может это сделать. Андрей Петрович Старостин встал и сказал: «Вывести «Спартак» в высшую лигу может только Константин Бесков. Но Бесков – это «Динамо», к тому же он офицер». На что Гришин ответил: «Это моя забота».

И стали меня в МК вызывать. Первый раз, второй. Я – ни в какую. Они давят. Что делать? Иду к нашему министру, Щелокову: «Николай Анисимович, я же динамовец – не могу я в «Спартак» пойти. Да и хорошо знаю, каково это – в чужом клубе оказаться». А министр говорит: «Константин Иванович, ничем помочь не могу. Вот смотрите…», и протягивает мне письмо за подписью Гришина с просьбой откомандировать меня в «Спартак». «Не могу же я отказать члену Политбюро».