Расставание в голубом. Глаза с желтизной. Оранжевый для савана

В Харлингтоне я оказался в самом начале шестого. Солнце стояло высоко и палило вовсю, наполняя воздух плотной сырой духотой, точно так же как во Флориде. Я взял напрокат «гэлэксин» с кондиционером, отыскал многоэтажный мотель со стеклянными стенами, бассейном, фонтаном и зеленой лужайкой поблизости и зарегистрировался, выбрав затемненный номер с видом на сверкающую воду. Принял душ и переоделся в легкие брюки и спортивную майку. После чего отправился в город. На самом деле это была большая деревня, старавшаяся не забывать, что надо называть себя городом. Высокие блеклые здания были понатыканы в самых неожиданных местах с совершенно непонятными целями. С Браунсвиллем городишко связывало сорокакилометровое ответвление 77-го шоссе. Дом Джорджа Брелля под номером восемнадцать стоял на улице Линденвей, в Вентвуде. Обширные участки, широкие плавные асфальтовые кривые. Коттеджи по индивидуальным проектам, навесы, внутренние дворики, фонтанчики поливалок на газонах, выложенные темной галькой подъездные дорожки, декоративные пальмы и прочие растения, садовники-мексиканцы, домохозяйки в шортах, кованые вензеля под старину на воротах. Номер восемнадцатый был выстроен из светлого камня, стекла, красного дерева и увенчан шиферной крышей. Вокруг распланированная зелень. Черный «линкольн» и белый «триумф» при въезде, а также черный пудель в окне дома — все дружно пялились на мир за оградой.

Я спустился с небес на грешную землю и отыскал пивнушку. Разговор начался классическим дебютом: ну и жара. Последовал стандартный ответ: да уж.

Пиво было настолько холодным, что потеряло всякий вкус. Из динамика лились жалобные горские напевы. Я подсел к одному общительному торговцу и получил краткие сведения о местной экономике. Чертов городишко слишком долго был отдан на милость военно-воздушным силам. Открываем базу, закрываем базу, и все такое. Основная специализация — апельсины и грейпфруты. Один холодный год — и все идет прахом. В сезон, который здесь называют зимой, туристский бизнес приносит неплохую прибыль. Имеются кое-какие местные достопримечательности. В городок заскакивали автомобилисты и еще те, кто едет в Мексику, но сейчас мексиканцы всё к черту перекрыли, чинят свой кусок шоссе от Матамороса до Виктории. А так — самый короткий путь из Штатов в столицу Мексики. Речь моего собеседника лилась широким, но прихотливо извивающимся потоком.

Я навел его на истории о местных богачах и, когда он дошел до Джорджа Брелля, слегка попридержал.

— У старины Джорджа много предприятий. Его жена владела шахтами, он теперь их еще прикупил. Это первая его жена, она уже умерла. Еще у него Бог знает сколько этих закусочных вдоль шоссе. Дюжина, а то и больше. А еще сделки с недвижимостью, оптовая торговля и новая затея с грузовыми перевозками в придачу.

— Неглупый, должно быть, человек.

— Ну, скажем так, занятой. Не сидит на месте. Поговаривают, у него вечные неприятности с налогами и что наличными он и тысячи не наскребет, однако живет на широкую ногу. И речи произносит громкие. Любит, чтобы вокруг все время было много людей.

— Вы сказали, что он женился еще раз?

— Уж несколько лет. Девчонка — пальчики оближешь, но, сдается мне, всего года на три старше его дочери от первого брака. Зовут ее Джерри. Отгрохал ей шикарный особняк.

Моему торговцу пора было возвращаться домой. После его ухода я закрылся в кабине и набрал номер Джорджа Брелля. Было десять минут восьмого. Он подошел к телефону, голос его звучал многозначительно. Я сказал, что хочу увидеться с ним по личному делу. Он заосторожничал. Тогда я упомянул, что обратиться к нему мне посоветовал Билл Колловелл.

— Колловелл? Мой старый друг, пилот? Мистер Макги, бросайте все и приезжайте прямо сейчас! Мы тут как раз выпиваем, и ваша рюмка вас ждет не дождется.