Расставания, встречи...

– Это Бен Конгрив; он приехал из Соединенных Штатов. Бен, познакомься с моей дочерью, Чарли, о которой ты столько слышал. Венди, – она повернулась, – не стой в дверях. Это Венди Каммингс – моя правая рука с тех пор, как появилась Чарли. Она приглядывает за домом, готовит и, главное, заботится о Чарли, когда меня нет дома. Венди никогда меня не подводила. Я просто не могла бы жить без нее.

Венди зарделась, когда Бен пожал ей руку, а потом снова пустилась в объяснения, почему визит ее племянницы, которая, как предполагалось, составила бы Чарли компанию, превратился в настоящую катастрофу. Все их планы относительно поездки на побережье, пикников и всего того, что так нравится детям, полетели в тартарары.

– Тут уж ничего не поделаешь, Венди. Остается только надеяться, что Линде не очень плохо.

– Ну, конечно, девочки разочарованы, но мы можем устроить все позднее. А сейчас мне пора домой, Элли. До свидания, Чарли. Подумай над тем, что еще можно будет устроить, когда Линда поправится. Была рада познакомиться с вами, мистер Конгрив. – И Венди ушла. Они слышали, как отъехала ее машина.

– Так, значит, Чарли, – Бен опустился на корточки так, чтобы его лицо было на одном уровне с лицом девочки, – у тебя сейчас каникулы? Это значит, что…

– Это значит, что школа закрылась на целую неделю и мне полагается ничего не делать. – Она с сожалением вздохнула, на что ее мама недоверчиво покачала головой.

– Когда я подъезжал к дому сегодня утром, то видел на поле пони. Он твой?

– Да, это Флосси. Только она – девочка.

– Ты не хочешь спуститься вниз и познакомить нас? Я тоже люблю лошадей. Если, конечно, твоя мамочка разрешит. – Бен предпочел не заметить скептического взгляда Элли.

– Мама не будет возражать. Пойдем. – Чарли потянула Бена за руку в направлении двери.

– Так что, разрешаешь, Элли?

Поджав губы, Элли беспомощно пожала плечами и отвернулась, пряча лицо. Но едва они ушли, она подошла к окну и стала наблюдать за двумя фигурами, которые спускались по дорожке, очевидно поглощенные беседой. Чарли, как всегда, засунула одну руку в карман брюк. Элли попыталась проглотить комок, который прочно застрял у нее в горле.

Прошла не одна минута, прежде чем она снова взяла себя в руки. Похоже, дела придется отложить – она была слишком опустошена, эмоционально и физически.

Спустя два часа Бен Конгрив сидел в «Красной корове» за воскресным завтраком вместе с Элли и ее дочерью и ругал себя, что не догадался это сделать раньше. Он старался не замечать настороженных и заинтересованных взглядов, которыми его окидывали местные жители, и чувствовал необычайное удовольствие, глядя, как завороженно смотрит Чарли на совершенно невероятное сооружение из мороженого в таком высоком стакане, что ее за ним было не видно.

А Элли в некотором замешательстве смотрела, как Чарли легко отвечает Бену, живо реагируя на его мягкое поддразнивание, как она кокетливо наклонила головку и посматривает искоса, как она кривит губки, пытаясь не смеяться, – все эти милые женские шалости, которые Элли давно забыла и которые надеялся воскресить Бен. Он был дьяволом-искусителем, всегда был таким, и ей надо быть настороже, чтобы не поддаться тому, что так явно предлагали его глаза.

В то же время Элли вдруг поняла, что ее дочь может страдать оттого, что живет в неполной семье. Она помнила свои близкие отношения с отцом и понимала, что это очень важно. Именно поэтому ей так тяжело дался обман, а признание стало таким облегчением. А отец простил ее, как прощал всегда. Элли глубоко вздохнула и поняла, что Чарли уже давно зовет ее.

– Ты была где-то далеко, да, мама?

– Извини, детка, я задумалась. – Элли избегала смотреть на мужчину, сидящего напротив.

Теперь был черед Чарли терпеливо вздохнуть.

– Я рассказывала Бену, – взмах длинных ресниц, – что моя бабушка живет в Австралии и мы хотим поехать навестить ее.

Щеки у Элли покраснели. Она помнила, что телефонный номер, который она оставила Бену, был сиднейским. И не забыла долгого, томительного ожидания звонка, который так и не прозвенел. Она через силу улыбнулась, скорее чувствуя, чем видя, удивленный взгляд Бена.

– Ты права, дорогая. Ты ведь один раз видела свою бабушку, да?

– Да. Мне было четыре года, когда мы приезжали к ней. Она тогда плакала. Это потому, что дедушка недавно умер.

– Ах, вот как, – тихо сказал Бен. – Вот почему она плакала. Всегда грустно, когда кто-то умирает.

– Да, всем нам было грустно. Мамочка тоже плакала. – (Конечно, как же могло быть иначе? Особенно после того, как она так расстроила своих родителей?)

Чарли вернулась к мороженому, и голос Бена, мягкий и задумчивый, привлек внимание Элли:

– Твои родители живут в Австралии? До этого я мог бы поклясться, что ты англичанка.

– Я и есть англичанка. – Она посмотрела на него с наигранным спокойствием, ища в лице хоть малейший ключ к его мыслям. Хотя еще с первой встречи знала, что лицо у Бена на редкость бесстрастное. – Я приехала в Австралию подростком. Моя мать тяжело болела, и ей больше подходил австралийский климат, так что родители решили остаться.