Расстрел «Белого дома». Черный Октябрь 1993 года

29-го по инициативе В. Д. Зорькина руководители регионов собрались в здании Конституционного Суда и подняли вопрос о необходимости «разблокирования Парламентского дворца и мирных переговоров»[1199].

В тот же день, 29-го, появилось обращение 14-ти. Под ним подписались А. И. Вольский (Российский союз промышлеников и предпринимателей), К. Ф. Затулин (Объединение «Предприниматели за новую Россию»), А. Шалунов (Лига содействия оборонным предприятиям), М. В. Масарский (Международная ассоциация руководителей предприятий) А. В. Долголаптев (Ассоциация областей и городов Центрального района России) и некоторые другие представители предпринимательских организаций. Они призвали противостоящие стороны к переговорам и мирному выходу из кризиса[1200].

По свидетельству И. Е. Клочкова, именно в эти дни была организована встреча, в которой, кроме него, приняли участие А. И. Вольский, В. Д. Зорькин, С. М. Шахрай и Г. А. Явлинский. Обсуждалась возможность выхода из кризиса на основе «нулевого варианта»[1201].

Не дремал и Кремль. Как вспоминает И. И. Андронов, 29 сентября в коридоре «Белого дома» «возле кабинета Руцкого» к нему подошел «бледный от волнения депутат Валерий Иконников» и сообщил, что «помощник Руцкого – Николай Косов – подстрекает его и некоторых влиятельных депутатов Верховного Совета сдаться путчистам. Они якобы гарантируют свое прощение капитулянтам, если те упросят сообща Руцкого спастись в каком-нибудь иностранном посольстве»[1202].

Вскоре после этого «у дверей кабинета Руцкого» И. И. Андронов «нос к носу» «столкнулся» с самим Н. Косовым. Тот взял И. Андронова «под локоть», «завел опять в коридор, опасаясь явно посторонних ушей» и, волнуясь, предложил ему то, что «несколько минут» назад он услышал «от напуганного им Иконникова». Не отказываясь от сделанного ему предложения, И. И. Андронов поинтересовался: «А каково мнение Краснова и Федорова?». «Оба являлись, как и Косов, ближайшими аппаратчиками Руцкого: Валерий Краснов – глава секретариата бывшего вице-президента, Андрей Федоров – советник по прессе и связи с парламентом». На этот вопрос Н. Косов с детской простой ответил: «Мы все втроем убеждаем Руцкого прекратить сопротивление Ельцину как можно быстрее». Согласившись подумать, И. Андронов, однако, не стал ставить в известность «о зреющем предательстве» Р. И. Хасбулатова[1203].

Будни «Белого дома»

С самого начала переворота многие защитнкии «Белого дома» оказались в таком положении, которое требовало от них стойкости и самоотверженности.

По метеопрогнозам, в первые две ночи (с 21 на 22-е и с 22 на 23-е) температура воздуха колебалась от +2 до +8, днем 22 и 23 сентября от +12 до +17[1204]. Затем она стала понижаться[1205]. Правда, как пишет Э. З. Махайский, хотя в субботу 25 сентября погода изменилась и температура воздуха достигала лишь +8-10, но не было ни дождя, ни ветра. «И от этого» казалось, «что на улице теплее»[1206]. 26-го ждали заморзков[1207].

По воспоминаниям Ю. М. Воронина, в этот день лил «мелкий моросящий дождь». «Взрываясь резкими порывами с мокрым снегом, он тушил костры и превратил землю вокруг Дома Советов в хлюпающее болото»[1208]. Затем ночью температура опустилась ниже нуля, а днем не поднималась выше +8. Причем в первые дни полной блокады дождь чередовался со снегом[1209].

«Наступили прямо-таки ноябрьские холода, – пишет М. М. Мусин, – выпал первый снег. Учитывая, что многие пришли без теплых вещей, поразительно, как добровольцы пережили эту пятидневку. Стужу в условиях полной блокады и отсутствия связи. К этому времени отсеялись все нерешительные и трусы. Те же из оставшихся, кто попытался с началом заморозков сходить за теплой одеждой, не смогли пробиться обратно вплоть до 3 октября»[1210].

До тех пор, пока не началась полная блокада Дома Советов, сторонники парламента имели возможность выходить в город. Вымокнув, москвичи могли съездить домой и поменять одежду. Все переменилось 27–28 сентября. В результате начались болезни. Уже 28 сентября у В. А. Ачалова температура поднялась до +39[1211].

Между тем в воскресенье 26-го, по распоряжению Б. Н. Ельцина, почти все находившиеся в «Белом доме» врачи покинули его. А тех, кто не подчинился этому распоряжению и 27-го попытался вернуться на дежурство, в Дом Советов не допустили, причем одного из таких врачей милиционеры избили[1212].

«Начиная с 28 сентября…, – отмечает народный депутат Т. Астраханкина, – к осажденному парламенту не пропускали машины „скорой помощи“, даже по вызову с такими диагнозами, как „острое нарушение мозгового кровообращения“, „перелом шейного отдела позвоночника“ и „нестабильная стенокардия“»[1213].