Расстрел на площади

Году, наверное, в семидесятом я купил билет на поезд и отправился далеко от Москвы, в места, где находилась женская колония строгого режима. Я ходил вдоль увитой колючей проволокой высокой стены и мечтал, как отброшу стыд и страх и решусь-таки попросить у начальника свидания с одной политзаключенной девушкой из Новочеркасска. Но я так и не сделал этого и вернулся обратно в постылую Москву, к Галине, к привычной жизни. Я раз и навсегда постановил для себя: ЗАБЫТЬ!

Однако — не получилось.

Я стоял у парапета, все еще не в силах пошевелиться, и внучка весело скакала по глянцевому асфальту. Руки мои жгло от мимолетного прикосновения к фотоснимку, который показала мне седая старуха. С фотографии, счастливо улыбаясь в объектив, глядел я сам — только молодой и полный надежд. Я и раньше догадывался, что рожденный Дашей в тюрьме Игорь мог быть моим сыном, а теперь окончательно убедился в этом.

У меня кружилась голова.

— Ну как, наигралась? — спросил я у внучки. — Пора домой.

Она доверчиво ухватила меня за ладонь своей маленькой теплой ручонкой.

— Не спеши, Дашенька, — попросил я. — Дедушка уже старый…

Я еще раз поглядел в ту сторону, где навсегда скрылась из виду моя давняя и единственная любовь, и мы с Дашкой побрели в противоположном направлении.

Старуха интересовалась, написал ли я книгу о происшедшем.

Вот она, эта книга.