Расстрелянные герои Советского Союза

Это был пик военной и политической карьеры Григория Михайловича Штерна. Он продолжает службу на Дальнем Востоке, отстаивая перед руководством страны план по развертыванию дополнительных воинских частей. Полковник В.А. Новобранец вспоминает: «После боев на Халхин-Голе командующий фронтовой группой командарм 1-го ранга Г.М. Штерн, член Военного совета фронта Н.И. Бирюков и я — по должности зам. начальника оперативного отдела в звании майора — приехали в Москву с докладом Политбюро ВКП(б) плана развертывания войск Дальневосточного фронта на 1940 год. Моя роль, конечно, была очень скромной: я хранил оперативные разработки в Генштабе и по мере надобности выдавал их командарму Г.М. Штерну. Командование Дальневосточного фронта считало, что Халхингольская авантюра — только пробный шар японской военщины. В будущем следует ожидать более крупных военных действий, возможно, даже большой войны. Для этого нам следует "держать порох сухим", то есть сверх имеющихся оборонительных сил на границах надо создать дополнительно несколько фронтовых управлений, свыше десяти полевых армий по несколько десятков дивизий в каждой и несколько механизированных корпусов. Утверждение этого, казалось бы, очень необходимого плана на Политбюро проходило в очень крупных и жарких схватках главным образом со Сталиным и Ворошиловым. Они были основными противниками плана Штерна. Командарм с этих совещаний приезжал очень возбужденный и по-армейски круто и крепко выражал свои чувства. Все же Г.М. Штерн, в конце концов, добился своего — план был утвержден Политбюро, и войска к концу 1940 года были развернуты.

Сейчас, оценивая этот факт уже в аспекте истории, можно сказать, что еще зимой 1939—40 гг. были заложены основы нашей декабрьской победы под Москвой в 1941 г. Эту заслугу надо приписать командарму Штерну, а также бывшему начальнику ОргМоб отдела фронта полковнику Ломову, ныне генерал-полковнику, непосредственно разработавшему план развертывания этих сил. Сам же Г.М. Штерн, как уже отмечалось ранее, при "неизвестных обстоятельствах" исчез. По-видимому, трения с Г.К. Жуковым во время событий на Халхин-Голе и острая дискуссия со Сталиным и Ворошиловым стали роковыми для талантливого полководца. Трудно себе представить, как бы развернулся ход сражений под Москвой, если бы на Дальнем Востоке не было готовых к бою дивизий, и если бы они не были переброшены под Москву...»{13}

Начавшаяся вскоре советско-финляндская война не обошла стороной командарма 2-го ранга Г.М. Штерна, хотя славы не добавила.

16 декабря 1939 года он принял под свое командование 8-ю армию, которая вела упорные бои в Карелии на петрозаводском направлении. К этому времени части и соединения армии, столкнувшись с организованным отпором финских войск, вынуждены были перейти к обороне. 18-я, 168-я стрелковые дивизии и 34-я легкая танковая бригада попали в окружение. Положение этих соединений с каждым днем ухудшалось.

Г.М. Штерн начинает приводить войска армии в порядок. Командарм понимал, что на суровом морозе можно успешно воевать только при условии, если боец хорошо накормлен, одет, а в перерывах между боями имеет возможность отдохнуть. Он ходатайствует перед Ставкой об обеспечении войск усиленным продовольственным пайком, теплым обмундирование, палатками, лыжами. Одновременно с помощью имеющейся авиацией идет работа по созданию «воздушного моста» с окруженными частями армии, с целью их обеспечения боеприпасами и продовольствием.

При подготовке январского наступления 1940 года Г.М. Штерн особое внимание уделял овладению лыжной подготовкой и обратился по этому поводу к войскам со специальным воззванием. Оно было отпечатано в типографии и разослано во все части и подразделения армии. Командарм собрал всех политработников и поставил задачу настойчиво внедрять лыжную подготовку, показывать личный пример подчиненным.

Все, кто находился рядом с Григорием Михайловичем в период финской кампании, по-доброму отзывались о нем и его способностях руководить армией. Вспоминает генерал-полковник авиации А.Г. Рытов: «Штерн был высокообразованным, умным военачальником, хорошо разбирался в психологии людей... Штерн покорял всех своим обаянием и незаурядной эрудицией. Я не слышал, чтобы он кого-то грубо распекал, а тем более унижал достоинство человека. Он всегда соблюдал такт, выдержку, а если и повышал голос, то только в самых исключительных случаях. Но за это никто не обижался на него, потому что укор командарма был справедлив и обоснован.

Мне ежедневно доводилось разговаривать с членами Военного совета армии Зиминым и Шабаловым, начальником политотдела Русских, и я чувствовал, что все они с большим уважением относились к Григорию Михайловичу Штерну. Многие знали его по боям в Испании, на Халхин-Голе и отзывались о нем как о талантливом военачальнике.