Расстрельный список

Обстановка, надо признаться, воцарилась очень милая. Лились вино и шампанское. Кухня на мой неискушенный вкус была отменная. Возникали изысканные яства, о существовании которых я даже не знал, а с французскими названиями вообще можно сломать голову – всякие «деволяи» и «консоме». Собравшиеся беззаботно балагурили, стараясь не касаться политики. Пересказывали сплетни из жизни города, какие-то пошленькие, бытовые истории, анекдотцы про поляков, которых по согласию все дружно презирали, как презирает холоп своего хозяина, то есть за глаза.

И еще здесь сквозила ностальгия, как сквозняк, который не заткнуть никакими ухищрениями. Офицеры вспоминали Петербург и Киев, каких-то актрисулек и светских львиц, круживших им головы.

Притом, что обстановка была располагающая, складывалось какое-то ощущение полнейшей пустоты. Собравшиеся напоминали артистов в легких театральных мелодрамах. Что-то трещат, демонстрируют свои мелкие чувства, а за этим не скрывается ничего важного и вечного. Но стоило ненароком задеть темы войны или политики, как тут же лица менялись будто по волшебству. Взгляд у кого-то становился тупо оловянным – с таким люди давно не верят ни во что и безвольно плывут по течению. Кого-то перекашивала отчаянная ярость, когда в седле тебя удерживает жгучее желание жечь, ломать, давно уже не привязанное к реальной достижимой цели. У кого-то на лице читалась обреченность, сдобренная четким осознанием, что «по их» не будет никогда. Но заминка проходила. И снова лилось шампанское. Снова анекдоты и сплетни. Светская атмосфера.

Даже Шрам так и оставался самой любезностью. Он будто сбросил тяжелые доспехи и оказался под ними вполне себе человеком. Остроумно шутил, а ко мне вообще относился ласково, как к брату. Даже извинился за недоразумения, которые возникли при знакомстве.

– Такая служба, будь она проклята, – говорил он, держа бокал с белым вином. – Поверьте, Александр, в атаку легче ходить, чем искать врагов среди соратников.

– Верю, Анатолий Иванович, – соглашался я, думая про себя: «Было бы легче, ты бы туда и ходил. А тебе это нравится – искать врагов именно среди соратников и играть на их страхе».

Но он выглядел настолько искренним, что я поверил – хотя бы на некоторое время проблемы с контрразведкой остались в прошлом.

По окончании банкета в моей голове слегка шумело. Не принимаю алкоголь принципиально, но тут он оказал волшебное действие. Напряжение последних дней будто ветром сдуло.

Мне в целом было хорошо. Ну что, прошло внедрение. А заодно слияние с обществом в условиях изобилия текучих веществ повышенной градусности. И появилась уверенность, до того дремавшая где-то в самом дальнем уголке: у нас все получится. Без вариантов!

Эта эйфория не прошла даже тогда, когда меня грубо растолкали ночью.

Знакомый мне зубастый помощник Шрама, которого я про себя прозвал «аллигатором», навис надо мной, сонным и таким беззащитным. В руке он сжимал револьвер. Поодаль стоял еще один солдат – целился в меня из укороченного казацкого карабина.

– Что стряслось, господа? – непонимающе произнес я.

– Да ничего, товарищ-щ-щ, – прошипел зло «аллигатор». – Пойдем поговорим.

– Отказ принимается? – я с кряхтеньем привстал с кровати.

– Вместе с пулей в лоб, – беззаботно засмеялся «аллигатор»…

Глава 9

Опять подвал, на этот раз в хозяйственных постройках. Слабая электрическая лампа под низким потолком с трудом разгоняла мрак. На дощатом полу чернели пятна, похожие на кровь. Из мебели имелись лишь лавки у стен и стул в центре. Спертый воздух, неприятные запахи. Такое преддверие ада – оставь надежду всяк сюда входящий.

Меня толкнули на узкую лавку. Руки мои связаны, чтобы я не учудил чего.

Контрразведчик навис надо мной, и лицо его было перекошено свирепейшей злобой. Это же надо, какая гамма чувств. Эх, рановато я его за человека принял.

– Александр Сергеевич, – проговорил он глухо. – А теперь давайте начистоту. С каким заданием вас послали? Убить Мороза? Спровоцировать нас на преждевременное выступление?

– Что за тон, Анатолий Иванович? – процедил я. – Вы в своем уме?

– Именно что в своем, – он нервно дернул исполосованной шрамом щекой. – Поэтому агентов ОГПУ за версту чую.

– Вам не кажется, что Власник другого мнения?

– О, он большой добряк и романтик. И вечно витает в облаках, – контрразведчик сделал попытку улыбнуться, вышло плохо. – И не хочет видеть изначальной скотской сущности человека. А я вижу. Так что поговорим как взрослые люди. Обещаю вам жизнь, здоровье и даже деньги. Всего лишь за обещание работать вместе. Ну и заодно за признание.

– Пойдите к черту! – взорвался я. – Хоть я и не дворянского сословия, но вполне могу потребовать сатисфакции!

– О, какой слог… Тогда, может, сначала изволите ответить на пару вопросов?

– Почему бы не ответить? – пожал я плечами.

Начали меня гонять по легенде. Контрразведчик давил в основном на Вычугское восстание. Ведь после него, приняв там активное участие, я будто бы бежал с Дальнего Востока на родину предков – Украину.