Расстрельщик

И тогда она заплакала. Всхлипывала и повторяла одну и ту же фразу:

– Я всегда знала, что так случится.

Это продолжалось несколько минут. Корнеев не пытался ее успокоить.

– Вы должны выехать сейчас же, – сказал он через некоторое время. – В Москве, прямо с вокзала, позвоните по телефону… – Продиктовал номер телефона Христича. – За вами пришлют машину. Никуда не отлучайтесь с вокзала и никому больше не звоните.

– Хорошо, – сказала женщина.

Кажется, она все еще плакала. И вряд ли до конца понимала, что ей говорят.

После этого Корнеев позвонил Христичу. Полковник пообещал встретить питерскую гостью и надежно ее укрыть. Он, похоже, и сам обрадовался тому, что с бывшей женой Базылева еще не успели расправиться. Еще Корнеев рассказал о своих делах. Христич поинтересовался:

– Что собираешься предпринять?

– Не знаю, – честно признался Корнеев. – Наверное, осмотрюсь немного и сбегу. Меня сюда специально запрятали, кажется. Чтоб держать под присмотром и как можно дальше от «Росэкспорта».

Было слышно, как Христич вздохнул. Полковник тоже возлагал немалые надежды на внедрение Корнеева в ряды противника. А дело вернулось в исходную точку. Если без прикрас, то это называется неудачей.

Закончив разговор, Корнеев вышел к хозяину особняка. Тот сидел за столом, на котором высилась батарея бутылок. Ассортимент был, как в хорошем баре: водка, джин, коньяк, пиво. Этот человек любил разнообразие.

– Присаживайся, – предложил он. – Только возьми себе стакан вон там, в шкафу.

Корнеев налил себе пива.

– Собак увезли? – поинтересовался собеседник.

– Каких собак? – удивился Корнеев.

– Ваших. Злющие, – сказал сосед и выматерился.

Наверное, собаки действительно были очень злые.

– Дом прямо на осадном положении находился.

– Давно? – уточнил Корнеев.

– Еще пару дней назад. Перед тобой вот.

– Я ничего об этом не слышал.

– Две недели ваши как в осаде жили. Одних охранников полдюжины. Я думал, на твоего хозяина кто-то наехал и он занял здесь оборону.

– Вроде тихо у нас все, – спокойно сказал Корнеев. – Сам-то хозяин здесь появляется?

– Не знаю. Говорю же – ваши держали оборону, ни подойти, ни подъехать.

Не сюда ли они привезли Базылева после покушения? Две недели – как раз тот самый срок.

– Я пойду, – сказал Корнеев.

– Не торопись, посиди.

– Не могу, служба.

– Понимаю.

Вернувшись в особняк, Корнеев увидел Тихомирова все в том же кресле, но на этот раз вместо газеты в его руках была рюмка. Коньячная бутылка успела лишиться большей части содержимого.

– Может, поужинаем? – предложил Корнеев.

– Без меня, – буркнул Тихомиров.

Он едва ворочал языком. Корнеев подождал и, когда Тихомиров заснул, уронив голову на грудь, приступил к тщательному осмотру особняка. В самом доме он не нашел ничего интересного, но среди мусора отыскались использованные бинты. Потом он еще раз обошел помещение, осматривая каждую комнату с необыкновенным тщанием. Но нигде не было того, что он искал. Ближе к полуночи он вспомнил о подвале. Туда вела дверь из встроенного в дом гаража. Дверь была заперта. Замок Корнеев открыл с помощью найденной тут же, в гараже, отвертки. Вниз спускалась каменная лестница.

Подвал использовался как мастерская. Здесь стоял верстак, пара небольших станков на бетонных основаниях, а также обнаружилось то, что Корнеев сразу опознал. В углу он увидел железную кровать и еще, у стены, прозрачные медицинские шкафы.

Он ни на мгновение не усомнился. Именно здесь снималось интервью с Базылевым. Очень узнаваемый интерьер.

Потом он вернулся туда, где нашел бинты, и еще раз их осмотрел. На них не было следов крови. Ни капли. Корнеева это нисколько не удивило. Именно этого он и ожидал.

Глава 38

Поутру Боря Тихомиров имел довольно жалкий вид. Корнеев держался с ним подчеркнуто любезно. Они позавтракали, сидя друг против друга. Тихомиров время от времени морщился и вздыхал. Бутылка дрянного коньяка – не для слабых здоровьем.

– Я сегодня с утра уже успел позвонить своим домашним, – доложил Корнеев, наверняка зная, что его соглядатай прошляпил этот звонок и ему нечего будет доложить начальству. – Волнуются. Твои-то уже привыкли, наверное.

Тихомиров ответил несколько мутным и почему-то неприязненным взглядом. Он так маялся, что был не в состоянии обсуждать свои семейные дела, так понял Корнеев.

– Может, водочки? – предложил он.

Это был хороший ход. В глазах Тихомирова поубавилось печали. Корнеев принес из холодильника запотевшую бутылку. Они выпили раз за разом три рюмки, без тостов, после чего Тихомиров хотя и не повеселел, но стал как-то мягче. Корнеев понял, что нащупал тропу, по которой сможет идти, не рискуя сломать себе шею.

Не закончив завтрак, Тихомиров неожиданно поднялся и ушел в соседнюю комнату. Было слышно, как он накручивает телефонный диск. Звонил, как понял Корнеев, сыну. Интересовался, сделал ли тот уроки и во сколько сегодня вернется из школы. Еще спрашивал, не звонил ли им кто. Судя по тому, что ни слова не было сказано о матери мальчика, имел место банальный развод. Вот почему Тихомиров так окрысился, когда Корнеев спросил его о семье.