Расстрижонка

Дальше — храповик: уход из мира сего однозначно означает расторжение прежних, земных уз и обязательств. Андрей опять — холостой. И тут же — снова женатый. Год «отстоя»-вдовства требуется после физической смерти супруги. А тут… виртуальная. В смысле — духовная. С последующим возрождением, но уже в рясе и с короткой причёской.

Народ, правда, этой разницы между реалом и виртуалом — не понимает. И, промеж себя, оценивает и описывает:

– У нашего-то… старичок-то — не ветхий, стоит аж до звона.

И детально уточняет: что стоит и где звенит. Отнюдь не про колоколенку у церкви Покрова Богородицы.

Духовенство уточняет литературно:

– И обуяла его похоть ненасытная.

«Каждый судит в меру своей распущенности» — широко распространённая мудрость.

Сплетники жужжат, но — не криминал. Не типично, но на «Святой Руси» бывало: Мономах как-то женился через пару-тройку месяцев после похорон предыдущей жены.

Похоже, только Феодор мог сделать эту историю. Сыграв на опережение, он убрал из поля зрения Андрея «главный раздражитель» — Улиту. Стимулы для княжеского сыска — ослабели, возможности — уменьшились.

«С глаз долой — из сердца вон» — давняя народная мудрость про ограниченность фокуса интереса у мужчин.

Тогда Ану — просто затычка во внезапно образовавшемся пустом месте. Какая-то княгиня должна быть — ну, пусть эта будет.

Подозреваю, что Феодор и здесь руку приложил. Не-не-не! Не в том смысле, как вы подумали! Не к телу её, но к душе.

Окрестил владыко Ростовский юную черкешенку… э-э-э… Виноват — ясыню. И поучал её закону божьему, и обычаям православным, и образу благолепному, что для новоявленной княгини Суздальской — не знаемо, но весьма важно. А уж девчонке в чужой земле, среди гяуров рыкающих, «беспартийной», одинокой — наставник добрый, как глоток воды студёной в пустыне выжженной.

Так Феденька и ещё одну паутинку сплёл, ещё петельку на самовольство князя Андрея накинул.

«Ночная кукушка — всех перекукует» — русское, народное, многократно проверенное опытным путём, наблюдение.

Феденьке того и надобно: насосавшийся, как пиявка болотная, власти, денег, людей, епископ Ростовский алкает всё большего.

Через год будет он выгонять причт Успенского собора во Владимире, придёт и закроет ворота храма. Врата главного храма Суздальской земли. Которому, по давней воле князя Андрея, идёт десятая часть доходов князя. И чтобы такие деньжищи — да мимо епископского носа?!

Вот тогда князь Андрей, глядя на столь явное безобразие, под конвоем отправит Феодора в Киев, к ненавидящему буйного епископа митрополиту с присными. Где и случатся с Феодором разные неприятности. Включая отрубание руки и головы. О чём я уже докладывал, и чему сам лично — в части указанной формы казни, но не описанному своеволию его и непотребствам изрекаемым — не верю.

А ведь до той поры многие злодейства — епископу с рук сходили. Ведь и людей сжигал заживо, и к воротам домов гвоздями приколачивал, и глаза выкалывал. Отнимал имения, разорял семейства. Только не долетали до князя Андрея народные стоны да плачи, гасли да слабели, терялись да забалтывались они в княжьем тереме, в Боголюбово. Княжескими слугами да приближёнными. Следовавшим не нуждам народным, но воле епископа Ростовского.

* * *

Конфликт придворных партий есть для государя — из важнейших источников получения достоверной информации. Пока слуги гадят друг другу на головы, из этого… помёта можно и правду узнать. А вот коли они спелись…

Однажды, в Париже, на балу у министра иностранных дел, аристократа и фрондёра Талейрана, появился вдруг министр дел внутренних, плебей и бюрократ Фуше. Часть гостей, услышав о прибытии такого гостя, мгновенно ретировались. Вспомнив внезапно, что они пребывают в «национальном розыске». Хозяин же ласково принял гостя и имел с ним дружескую беседу тет-а-тет прямо посреди многолюдного собрания.

И — всё.

И беседа была чисто светской — «Здоров ли твой скот? А как с видами на удой, приплод и урожай?» — и никаких особых действий министров не воспоследовало.

Но Наполеон, узнав об этом эпизоде, немедленно оставил армию и поскакал в Париж, загоняя лошадей. Если уж эта парочка осмелилась продемонстрировать «душевную приязнь», то никакое австрийское или прусское войско не сравнимо с возникшей опасностью — опасностью «согласия» в ближайшем окружении.

* * *

В Боголюбово одна «партия» давно уже была епископская. Кто — уверовавший, кто — прикормленный. Но прежде была то — одна сила. Теперь к ней и другие «партии» добавились. Коалиция, однако. Врут хором — синхронно и синфазно. Фиг просечёшь.

Вторая придворная партия — Кучковичи. Они епископову руку крепко держат. За то, что Улиту прибрал по-умному — в благодарность. За то, что Улита в Ростове живёт, как топор палаческий над их шеями висит — из опасения.

Третья партия, сперва — слабенькая, ничтожная, но быстро разросшаяся — княгинина. Тоже Феодору кланяется. Снова: за ласку да за наставления в первые дни, за венчание с князем — в благодарность. За силу властную, за страх свой пред главным шаманом православным — в опасение.