Рассуждения о методе. Начала философии. Страсти души (сборник)

Наконец, для дополнения принятых мною нравственных законов я решился сделать разбор всех существующих у людей занятий, чтобы избрать для себя лучшее между ними. Не осуждая занятий других людей, собственно для себя я нашел всего лучше продолжать то занятие, которое начал, т. е. решился употреблять свое время на усовершенствование разума и на отыскание истины, следуя найденному методу. И столько имел я душевных наслаждений с тех пор, как стал следовать своему методу, что даже не предполагал возможным иметь в этой жизни наслаждения более высокие и чистые, потому что, открывая с помощью своей системы каждый день новые истины, казавшиеся мне немаловажными и не принадлежащими к числу общеизвестных, я ничем более не мог интересоваться. Самыми вышеизложенными тремя нравственными законами я удовлетворялся только потому, что надеялся на свою систему и имел в виду отыскать истину собственным размышлением. Так, я никак бы не согласился довольствоваться пока чужими мнениями, зная, что Бог каждому дал известную способность отличать ложное от истинного, если бы не имел в виду, в свое время, сам исследовать истину и если бы не надеялся при первом удобном случае, что таковые имеются. Наконец, я не в силах был бы ограничивать мои желания и довольствоваться тем, что имею, если бы не предполагал, следуя своей системе, что приобрету все познания, все истинные блага в жизни, какие только для меня доступны. Соединяю познания с благами жизни потому, что воля наша привлекает нас к чему-либо или отталкивает нас от чего-либо только вследствие признания с нашей стороны предмета хорошим или дурным, от чего происходит, что хорошее обсуждение предмета обусловливает возможную правильность наших действий. Но отсюда ясно, что мы тогда только можем быть довольны, когда уверены в приобретении всех душевных достоинств, вместе с зависящими от них возможными для нас благами.

Уверившись в достоинстве моих нравственных законов и отделив их особо, вместе с истинами религии, всегда поставлявшимися мною во главе всех моих убеждений, я рассудил, что могу предпринять уничтожение остальных моих убеждений, а так как исполнить это находил более возможным, обращаясь среди людей, чем сидя в той коморке, в которой я обо всем вышеизложенном рассуждал, то пустился опять странствовать по свету еще прежде окончания зимы. И в течение целых девяти лет я только и делал, что переезжал из одного места в другое, стараясь, во всех комедиях жизни, которые при мне разыгрывались, быть зрителем, а не действующим лицом. При этом я не забывал предавать исследованию все встречающиеся вопросы с их сомнительной стороны, с помощью чего и успел вырвать из своего ума все заблуждения, которые закрались в него в течение времени. Искореняя свои заблуждения, я не подражал скептикам, сомневающимся для того только, чтобы сомневаться, и старающимся оставаться в нерешимости; напротив того, я усиливался единственно разбросать слабый грунт и песок под моими ногами и добраться до настоящей твердой почвы для своего фундамента. Успех мой в этих усилиях зависел именно от того, что опровергал я ложное или сомнительное не слабыми, а ясными и твердыми соображениями, вследствие чего не встречал вопроса настолько сомнительного, чтобы не прийти в какому-нибудь положительному заключению, хотя бы и к такому, что в известном вопросе нет ничего определительного. И подобно тому, как при разрушении старого дома сохраняют материалы его для нового здания, так и я, уничтожая в себе все убеждения, которые признавал неосновательными, делал много наблюдений и опытов, послуживших мне впоследствии к приобретению убеждений более верных. Кроме того, я продолжал упражняться в принятом мною методе как тем, что постоянно направлял мои размышления по правилам этого метода, так и тем, что по временам упражнялся в математике или даже в других науках, именно в тех, которые мне удавалось сделать подобными математике. Достигал я последнего относительно многих наук, как увидит читатель ниже[15], выкидывая из числа научных познаний все нетвердые нематематические начала. Таким образом, проводя мою жизнь, по-видимому, так же, как и те люди, которым нечего более делать на свете, как только жить в свое удовольствие безобидно для других, проводя время в позволительных удовольствиях и избегая как порока, так и скуки, я успевал, тем не менее, в достижении своей цели и более подвигался вперед в изыскании истины, как если бы занимался постоянно чтением или жил бы в сообществе ученых людей.