Рассуждения о религии, природе и разуме

Мадам, я понимаю вас, хотя вы не проронили ни звука. Вы спрашиваете, где взяла она возлюбленных или, чтобы точнее выразиться, мужей. Существуют ведь королевы на Востоке и в Африке, открыто содержащие мужские гаремы. Наша королева также, очевидно, имеет гарем, но она делает из этого великую тайну. И если такой образ действий являет больше целомудрия, то одновременно в нем меньше достоинства. Среди этих так называемых арабов, всегда пребывающих в действии — у себя ли на родине или в чужих краях, можно видеть очень небольшое количество чужеземцев, весьма напоминающих своим внешним обликом местных жителей, но в отличие от них очень ленивых. Они никуда не выезжают, ничего не делают, и, по всей очевидности, они не были бы терпимы среди такого в высшей степени деятельного народа, если бы не предназначались для удовольствий королевы и для важной службы продолжения рода. В самом деле, если вопреки малому своему количеству они оказываются отцами десятка тысяч (а может быть, большего или меньшего количества) детей, которых королева производит на свет, то, конечно, они заслуженно освобождаются от всякой другой повинности. В том, что это их единственная функция, отлично убеждает следующее обстоятельство: стоит им только выполнить свою обязанность, а королеве совершить свои десять тысяч родов, как эти так называемые арабы безжалостно убивают несчастных чужаков, ставших бесполезными в государстве.

— Вы кончили? — спросила маркиза. — Благодарение богу! Вернемся же, если можно, в область здравого рассудка. Клянусь честью, откуда вы взяли этот роман? Кто из поэтов вам его нашептал?

— А я вам снова повторяю, — возразил я ей, — что это вовсе не роман. Все это происходит здесь, на нашей Земле, и на наших глазах. Но эти арабы не кто иные, как пчелы: должен же я вам это сказать.

После этого я сообщил ей естественную историю пчел, о которой она знала лишь понаслышке.

— Теперь вы отлично видите, — продолжал я, — что с помощью простого перенесения на другие планеты того, что делается у нас, мы можем представить себе различные странные вещи, кажущиеся невероятными и в то же время вполне реальные: можно вообразить несчетное количество таких вещей. Знайте, мадам, что история насекомых полна этих поразительных чудес.

— Охотно верю, — отвечала она. — Разве шелковичные черви — существа более знакомые мне, чем пчелы, — не представляют собой удивительный народец, преображающийся таким образом, что он перестает быть самим собой? Ведь часть своей жизни они ползают, а другую часть — летают! Да что там! Ведь я знаю тысячи других чудес, творящих различные нравы и обычаи всех этих неведомых обитателей. Воображение мое работает согласно плану, который вы предо мной развернули, и я почти что могу представить себе их обличье. Я не могла бы их вам описать, но кое-что я уже вижу.

— Что касается их обличья, — возразил я, — то советую вам предоставить эту заботу тем снам, что привидятся вам этой ночью. Завтра мы увидим, сослужили ли эти сны вам хорошую службу и дали ли они вам представление о том, как устроены жители некоторых планет.

Вечер четвертый Особенности миров Венеры, Меркурия, Марса, Юпитера и Сатурна

Однако сны маркизы были не слишком удачливыми, они упорно представляли ее воображению вещи, походившие на то, что мы наблюдаем здесь, на Земле. Это дало мне повод упрекнуть маркизу в том, в чем нас обычно упрекают, глядя на нашу живопись, некоторые народы, сами умеющие создавать лишь причудливые, гротескные рисунки. «Ну, — говорят нам они, — это абсолютно напоминает людей, здесь нет ни капли воображения». Пришлось решительно отказаться от намерения познать облик обитателей всех планет и удовлетвориться возможными догадками, а затем продолжать начатое нами путешествие по мирам. Итак, мы были уже на Венере.

— Хорошо известно, — начал я, обращаясь к маркизе, — что Венера вращается вокруг своей оси. Но не известно ни в какое время проделывает она полный оборот, ни, естественно, сколько продолжается ее день. Что касается ее лет, то они равны приблизительно восьми месяцам, ибо за это время Венера совершает свой оборот вокруг Солнца. По своей величине Венера равна Земле, и, наверное, Земля представляется Венере таких же размеров, как нам — Венера.

— Мне это очень приятно, — сказала маркиза. — Земля может быть для Венеры вечерней звездой, матерью любви, как Венера — для нас. Все эти названия подходят только небольшой, красивой планете, светлой, сияющей и имеющей куртуазный вид.