Рассуждизмы и пароксизмы

процесс зашёл далеко и прогрессировал быстро. Когда это поняли и видя тяжесть болезни и наверное предсказуемый финал, решили, что лучше не мучить животное медицинским вмешательством, которое наверное свелось бы – всё равно – к печальному исходу, оставили статус кво.

Маркиз стоически переносил болезнь, никаких жалоб. Соня иногда мяукала из жалости… До последнего, пошатываясь, ходил в свой туалет… Кормили его с ладони… Умывали и поили освящённой водой… Маркиз передвигался, шатаясь, останавливался на подгибающихся от слабости лапах… Потом он уже и мягкий корм не принимал и пить перестал… Тихо умирал. А сильное сердце продолжало биться.… Организм сибиряка сопротивлялся смерти, цеплялся за жизнь, не был согласен с биологической «справедливостью».

Прошло, как обнаружили у Маркиза опухоль, несколько дней. Однозначно можно сказать: Маркиз ещё мог бы прожить долго… Что стало причиной преждевременного конца: рак, саркома или что-то подобное. Возможно – заражение… Впрочем, смерть причину найдёт…

Похоронил Маркиза за калиткой, между молоденькой сосенкой и яблоней 28 декабря. Грунт был оттаявшим, как будто плакал об умершем.

Положил на могилку несколько камней, присыпал снежком, постоял…

Диалектическое болеро

Дамы и господа, леди энд джентльмены, мадам эт мсье, товарищи и товарищи.

Это уникальный фолиант 16-го века, изданный во Франции, но на русском языке, с «ятями». Несколько сотен листов, коричневый кожаный потёртый переплёт с пряжкой жёлтого металла и вставленными в обложку цветными камешками, из которых осталось несколько: жёлтого, зелёного и красного цвета, а также прозрачные, сверкающие на свету – лучшие друзья девушек, и с гнёздами – от отсутствующих. Напечатан фолиант в издательстве и типографии Нострадамуса, ещё при его жизни, с автографом, в котором автор упоминает настоящее время.

Здесь – небольшой отрывок из книги, по прочтении которой становится ясно, что – это беллетризованное изложение катренов.

Полное название фолианта:

Диалектические болеро – спираль происхождения и развития частной собственности, семьи, любви и государства.

Ремарка.

Во Франции практиковал после Нострадамуса врач, некий Гали Матье. От него, говорят, в России пошло выражение «галиматья». Упомянутый мсье лечил разговорами, болтовнёй и всякой ерундой. И что характерно, были случаи – пациенты выздоравливали.

А собственно «Болеро» Мориса Равеля – это музыкальная иллюстрация диалектической спирали, музыкальное представление в отличие от словесного. Замечательно «Болеро» в исполнение оркестра Ленинградской филармонии под управлением Евгения Мравинского, и совсем не то – Большим симфоническим оркестром гостелерадио СССР, дирижёр Евгений Светланов.

Вместе с тем, необходимое предупреждение для слабонервных родителей: во-первых, отправьте детей спать, во-вторых, приготовьте на всякий случай коньяк, валидол, или йод, в общем, у кого что есть, и только после приступайте к чтению.

Предисловие к книге (отрывок):

Когда это будут читать в 21 веке, в России уже опубликуют или разместят в интернете: «Апокрифы», «Ветки персика», «Красную звезду», «Разговоры запросто», «Озорные рассказы», «Декамерон», «Гаврилиада» и т. п.

Глава №… Параграф №…

Ранним декабрьским морозным утром дворецкий заглянул в приоткрытую дверь спальни графини. Графиня сладко посапывала, разметавшись на громадной кровати под балдахином. В спальне было жарко натоплено.

– Ни хрена не берегут энергоресурсы – пробормотал на ломаном русском дворецкий – а экономика должна быть экономной: нефть кончается, газ – на исходе… – И тихо, на цыпочках протиснулся в приоткрытую дверь спальни. Если бы графиня проснулась и даже взглянула по направлению к двери, она ничего не увидела, кроме черноты, в которую упиралось микшированное излучение инфракрасной лампады из "красного угла" перед иконой Сергия Радонежского. Галогенные свечи в канделябре и подсвечниках были погашены перед сном самой графиней после чтения на сон грядущий «Государства» Платона, где тот писал об общих жёнах, как идеальном устройстве государства.

Граф был в командировке, а Эзоп – так звали по рождению дворецкого, но получившего у графа имя Позэ и Озик – у графини, происходил из семьи афроленинградцев. Эзоп был эфиопом (его вывезли в Первопрестольную из второй столицы).

Озик мягко, как кот приблизился к алькову графини. Графиня тихонько застонала во сне. Эзоп положил свою светлую – по сравнению с тыльной стороной – огромную пятерню на бело-розовую округлость, открытую задравшейся ночной сорочкой.

– Вам кофе – в постель…или – куда? – спросил Эзоп с придыханием. Графиня сонно ответила:

– Туда, туда, мой хороший.

Эзоп аккуратно поднял, сползшее на пол, пуховое одеяло графини.

– Как можно, в такую жару – пробормотал он – Нет, не берегут эти графья наше национальное достояние и птиц не щадят. Не могут «верхи», вот мы не захотим, наконец; и будет вам революционная ситуация.

Он слегка пошлёпал рукой там, куда он её положил, потому что в это время раздалось мелодичное: – «Ау, Ау-у-у» видеотелефона.