Рассвет

— Не здесь и не сейчас. Извини, Георгий. У нас дела и пацан раненый. Хотите к нашему обозу пристраивайтесь, хотите — здесь оставайтесь. Мы тогда на днях заедем.

— Нет уж! Лучше мы сейчас с вами двинем, — не раздумывая решает лысый, — Здесь, боюсь, нам жизни уже не дадут. Придут и спросят за своих. И в лучшем случае — снова в кандалы!

— Добро. С нами, так с нами. Извини, мне идти надо. На базе перетрем.

— Егор! Мы с вами, но мне надо бы вернуться. Ненадолго…

— Оставил что?

— Да! Надо людей похоронить. Мы с Толяном восемь лет рядом. Ну и остальных тоже собакам оставлять неправильно будет… Да еще и разбежалось несколько девчонок — может где неподалеку затихарились. Увидят — выйдут. Покричим ещё…

А лысый — вроде ничего так. Похоже, годный дядька. Надо будет присмотреться, если он все же до нас доберется. И насчет похорон он прав.

В наших бандах: погребение павших в бою — это важное социальное внутриплеменное мероприятие. Последний знак уважения и награда достойным членам общества. Единственная на данный момент. Кроме косух, конечно. Но они сугубо для живых. На кой она в земле? Тамошним постояльцам и так не холодно. Мертвые не потеют. Посмертно ими не награждаем. Не дошли еще до той стадии цинизма и маразма. Надеюсь и не дойдем. А что мы еще можем? Ну не ордена же вводить в самом деле.

Это раньше у государства было вдоволь разных цацек блестящих. И державе ничего не стоивших и гражданам тщеславие ласкающих. И ведь многим они были важны. Грешен — и сам по молодости, нехило так гордился парой висюлек пестрых. Молодой и глупый был… А сейчас у нас остались лишь похороны достойные — для мертвых бойцов, да жилетки — для тех, кто в строю.

— Давай, Георгий — действуй. Помошников и охраны не дам, не обессудь. Из своих, кого возьми. Если пойдут. Это твои похороны, а у меня лишних людей нет. Оружия и лопат у вас вон на телегах хватает, — обьясняю ему как добраться до замка и прощаюсь.

Перемещаюсь к своим, сгуртовавшимся вокруг троицы стоящих на коленях пленных. В такую позицию их определили не с целью унизить, а лишь из соображений сугубо практических — дабы скорость с места быстро развить не получилось, если желание побежать возникнет. Гоняйся за ними еще! Парни и так устали. Даже самый скоротечный бой это всегда жуткий стресс и чувство смертельной усталости… После того как адреналиновый хмельной угар схлынет.

Оглядываю всех в куче. Серьезных увечий, вроде ни у кого не наблюдается, но некоторые, судя по бинтам на конечностях — всё же получили какие-никакие повреждения.

А вот о том, как строй держать не разваливая в бою — нам еще придется крепко подумать. И не раз. На тренировках. Ибо ведра пота обходятся гораздо дешевле стаканов крови.

Ну и о чем тут разговор идет?

… - Может как-нибудь договоримся? За нас ведь выкуп можно получить. Ну а если порешите нас, что? Ничего с этого не поимеете.

— А ты так уверен, что за тебя заплатят? И неплохо? Что — вес имеешь? Извини — сомневаюсь. Что же тогда по урманам лесным с "пехотой" бродишь? Живодерствуешь. Людей по-беспределу жизни лишаешь?

— Ну ты же тоже здесь, а не в шезлонге с вискарем у бассейна, — парирует полный, «мордатый» по определению Котовой, благообразно седой и даже сейчас выглядящий холено и импозантно, мужчина — сорок пять с плюсом. Подполковник, не менее. — А насчет живодерства… ты ведь тоже не ангел? Если руку на сердце? Мы ведь оба понимаем, что время настало такое. Порядок надо поддерживать. И силу набирать. Расширяться. Если хочешь выжить. И во благо своей стае — чужаков под нож пускать, тоже необходимость. Это часть неизбежного. Тебе ли не знать? — усмехается «мордатый». — Не дури, Зимний. Мы ведь можем и обьединить интересы. И обе наших стаи от этого только плюсы поимеют. Разумеется на равных правах и паритетных началах.

Ты тут о казахах упомянул. Но ведь не можешь не понимать, что это мутный и ненадежный союзник. Они другие! А мы все же свои. Ментально близкие. Гораздо ближе и понятнее друг-другу!

Выговорившись, импозантный выжидающе замолкает.

Стратег и теоретик! Геополитик прямо. Тоже смотрю говорун, как и мой кореш. Никак в своей ментовской академии преподавал? Уровень-то и впрямь не боевика, а руководителя. Второй. Не часто топориком сам махал. Чего же тебя в поле понесло, философ постапокалипсиса?

— Эко тебя на речи растопырило. Со страху что ли? Но признаю — умееешь мягко постелить! По молодости поди опером рыскал? Что ж так и быть — давай по пунктам. Коротенько. Время поджимает.

…Не в шезлонге со стаканом, а в поле с бойцами — это да! Только тут не время определяющую роль играет. Я и раньше с пацанами не стремался в махалове рядом стоять. Хоть и не обязан был. Но в одном ты прав — сейчас это просто необходимость.

Раз это даже до вас дошло.