Рассвет

А вот насчет новенькой Маши — вопрос открытый. Коротко обрисовываю субтильной беляночке сложившийся корявенький расклад.

— Поедешь? Или мне попробовать с ними этот момент переиграть? Сама решай.

— Поеду, — она твердо и решительно сверкает глазами и пирсингом в брови.

Виновато пожимая плечами, извиняющимся взглядом смотрю в глаза её парню Косте. Тот просто кивает и отводит глаза не давая прочитать своих эмоций. Да уж, прибились вчера ребятишки к солидной стае! Обрели защищенность и стабильность.

… - Оля, мы будем втроем, именно так, как он сказал. Я, Данька и Маша. Еще передай ему, чтобы внезапно не решил наделать глупостей. Сейчас прямо дословно передавай. Буду говорить медленно. Пока между нами вражды нет. Я лопухнулся — ты меня наказал. Это мне понятно и абсолютно нормально. Я на твоем месте поступил бы так же. Уважаю! Недооценил вчера. Сглупил. Все можно переиграть. В бизнесе и не такое прощается. Мне приходилось. Союзники будут нужны всем. И нам и вам. Никто не знает своего будущего. Сейчас ты банкуешь — и это нормально. Такова жизнь. Ничего личного в этом нет и я это понимаю. У меня к тебе тоже без ненужных эмоций. Главное что крови и глубокой обиды — между нами нет. Нет и повода для долгой вражды. Вот пусть так и остается. Я принимаю его условия и выполню все. Я приду — обсудим. Может и найдем еще какие точки соприкосновения.

— Он говорит, что это возможно. Он рад, что ты так правильно воспринимаешь все происходящее. Еще говорит, что за нашей базой наблюдают. И если не только за ворота, а просто из дома выйдет кто-то еще, кроме обозначенных, то может произойти недопонимание. За нашими соседями из коттеджного поселка, тоже секут — если они куда ломанутся, то вероятен тот же вариант.

Это легко просчитывалось и без пояснений. Посади на крышу крайних городских девятиэтажек наблюдателя с биноклем восьмикратником и от него ничего не скроешь: ни движение в нашем периметре, ни в окрестностях поселка, где квартирует стая Зимнего.

— Скажи, что я все понял. Главное — держи себя в руках, Амазонка. Ни капли твоей злости, ни тени страха — они увидеть не должны, — я был спокоен. Относительно конечно. Эти кренделя знают, что у нас с девочкой-самураем связь, контролировать которую они никак не могут. Поэтому её не тронут. И сексуального насилия можно не опасаться. Во всяком случае пока эти чуваки, не получат то, что хотят. Пока я не прибуду на место встречи, за девок можно не волноваться.

— Егор, вы скоро закончите?

— Да, еще пять минут. Скажи мне у этого главного голос хриплый?

— Да, низкий и противный. Такой как будто специально захрипаченный. Для образа. Точно говорю! Понтлявый.

— Это у тебя в отсутствие зрения все остальные чувства обострились и чуйка активизировалась, партнер? Вангуешь потихоньку? Молодец! Не теряй времени — развивай в себе этот дар. Может, он нас с тобой потом кормить всю оставшуюся жизнь будет. Народец-то у нас блаженных да юродивых любит. Глядишь, один яичком угостит, другой пирога кусок подкинет, али огурчика пожалует.

— Да ну тебя, я просто — прямо уверена. Хоть и не вижу его.

— Уверяю тебя — там ничего особенного.

— Ты что: его хорошо знаешь?

— Достаточно, чтобы понимать. Так что жди мы уже скоро! Все будет хорошо! У меня с этим бесом больших проблем не возникнет.

… - Егор, а «вся оставшаяся жизнь» — долгой будет? — до зябких мурашек на предплечьях, внезапно ощущаю густую трясинную глубину её тщательно скрываемого страха.

— Конечно, девочка! И всегда будет дуть теплый ветер, и ни один из нас никогда не состарится и там, где мы будем жить — совсем не будет зимы. Я уже скоро, маленькая! Совсем чуть-чуть потерпеть осталось. Проблем не будет, говорю же!

Ага — не будет… Мне бы эту весомую уверенность из голоса, да в грудную клетку.

Значит это все-таки Максимка. Бодрячок гнусавый. И вчера я по внешним признакам не потрудился его окончательно «прокачать» и классифицировать, лишь отмахнувшись небрежно. А то мне своих проблем мало что ли? Каждого встреченного с четырьмя бойцами по ранжиру расставлять?

Нда, вчера вот не соизволил, не просчитал. Да вроде и не к чему особенно было. Но зато сегодня по его действиям я могу это сделать. Ибо теперь уже сама жизнь — раскорячив заставляет. В цейтноте. Он не лох зашуганный: тельняшкой, береткой и хрипотой мимикрирующий под мачо мэна. Максимушка хрипатый — похоже, все-таки отморозь. Насквозь безбашенная.

И это достаточно печально. И тревожно. Особенно в свете того, что я пустой, почти как барабан. Это об энергии сейчас. За недолгое время, прошедшее со стрелки с ныне покойным Кравчей, восстановилось всего лишь пяток её сиротских единичек. Да уж! И большой вопрос — сколько Максимкиных бойцов встречать нас будет?

Погрузка окончена. Остающиеся, поднимаются на крышу. Равнодушные лошади флегматично зависают в своей упряжи.

— Удачи, брат, — проходя мимо, на ходу, не задерживаясь бросает Олег. Знает братишка, что сейчас не надо мне ничего лишнего, рассеивающего концентрацию. Никаких слов и пожеланий, — А мелкая-то, похоже, наш человек! Давайте там!