Рассвет

В общем, с момента сегодняшнего перехода в этот мир, всего за каких-то пару часов на мой счет капнуло пять с половиной сотен пунктов репы и 73 очка развития характеристик!

Теперь шкала моих энергетических очей сияет радующей глаз и греющей душу цифрой: 240! Еще с утра она была на целую сотню единичек скромней.

Славно быть первым и славно быть героем!

Не поленюсь повторить: «Это я удачно зашел!»

Тьфу ты — Шептун-сволочь на меня чихнул, что ли? Что-то я тоже стал частенько фразы из фильмов цитировать… Надо ему кстати в подарок местной алкашки какой-нибудь притащить. Для меня мелочь — подумаешь на килограмм веса больше, а Вале приятно будет. Ему, бродяге — вряд ли слишком часто презенты в прошлой жизни перепадали. Могу поспорить сам с собой: даже знаю, что художник скажет, когда я вручу Амазонке букет, а ему «пузырь»! Конечно же бессмертное: «Цветы — жене, мороженое — детям!»

Внезапно жестко обламывая постбоевую эйфорию победителя, на мою щеку своими противными мохнатыми и цепкими лапищами, нагло усаживается здоровенная мясистая муха. Аж плечи от брезгливости передергивает! Фу, тварь — тебе мало вокруг овечьего дерьма, кишок и загустевшей крови, что ли? Ну не размазывать же её откормленную тушку по своей физии? Отмахиваюсь. Загудев как трансформатор, мерзкое насекомое благополучно и неторопливо улетает, перегруженным сверх допустимого бомбардировщиком.

Тем временем освобожденные «эльфы», а вернее в основном «эльфийки» — переносят свою шумную, галдящую суету из амбара на вольный воздух.

Разбегаться в разные стороны не торопятся. Гуртуются неподалеку, поглядывая на большого, непонятного и неизвестно откуда взявшегося человека. С интересом рассматривают меня с разных позиций и дистанций. Дети и старики пооткровенней, бабенки не так открыто — и все, естественно не замолкая, что-то негромко лопочут на своем «полуфранцузском». Где же ваши мужички-то потерялись? Враг у ворот, а встретить некому. Что за легкомысленная беспечность? Неужто всего пара защитников в поселке находилась? Тот, с разможженной головой — так и не успевший тетиву на лук натянуть и второй — который двоих вражин с собой забрал… Судя по количеству женщин и ребятни — мужчин здесь гораздо больше должно проживать! Не со святым же духом местные красотки живут? Да и детишек своих нарядных они однозначно не от «орков» рожают. Теперь уж я в этом убежден.

«Орки» — коренастые жгучие брюнеты. Правда один темно-рыжий, тот которого я копьем приголубил — тоже попадался.

А вокруг меня сейчас — сплошь субтильные блонди пасутся. Все до единой. Ну и единого — если о детях и дедах говорить. Как на подбор.

Одна из женщин, как и все они: хрупкая красотка с точеной фигуркой и изумрудными глазищами — насыщенностью, яркостью да пожалуй и большеглазостью ничуть не уступающая моей Сейлормун, наконец рвет дистанцию и приблизившись произносит несколько фраз, смотря на освободителя с великой благодарностью, во все свои огромные сверкающие очи.

Ну, видимо стандартный набор банальностей, которые положено говорить в подобных случаях. Жаль не понимаю — было бы приятно послушать. Да еще от такой-то красавицы!

Улыбаюсь, развожу руками, пожимаю плечами и делаю печальное лицо.

Она возвращает улыбку, экспрессивно всплескивает узкими ладошками и продолжает свою речь. Ишь ты, настырная какая!

Иду по старой схеме — тычу себя пальцем в бронежилет и представляюсь.

Понимает. Похоже называет в ответ свое имя. Звучит как-то вроде: «Роми».

Еще шире оскаливаюсь — приятно, мол. И скорее себе, чем ей говорю:

— Извини, красивая, то как тебя зовут — я понял, но вот дальше ни черта не догоняю, — и снова развожу все еще мелко подрагивающие верхние конечности, — Мне бы после трудов ратных — водицы ключевой испить, хозяюшка. А лучше меду хмельного местного. У меня и свой имеется, конечно — но раз уж так дело обернулось, я бы вашего «божоле» не прочь отведать был.

А чего еще говорить-то? Вот помалу и простебываю себя и сложившуюся ситуацию.

Понимает!

Или скорее — догадывается. По её указанию, «моя» пацанка несется в дом неподалеку и скоренько возвращается с глиняным жбанчиком и кружкой.

Красотка Роми сама наполняет чашу и в полупоклоне протягивает её усталому герою.

Благодарю жестами и непонятными ей словами и принимаю.

Заношу ноздри над пузатой кружкой: так и есть — вино. Причем хорошее! Дрожжами не шибает. И на запах серы даже намека не улавливается.

Легонькое, холодное, вкусное, в меру сладкое. То что доктор прописал. Славно.

А вот, кто не рискует — тот анжуйского не пьет!

От второй кружки вежливо отказываюсь. Не время и не место. Мало ли какие еще сюрпризы вылезут.

Тем временем народ потихоньку рассасывается по углам и закоулкам поселка. На пятачке у сарая остаемся мы с Роми и еще какой-то, на вид вполне бодрый осанистый дед с вытянутым неглупым лицом, тяжелыми бровями, острым ярко-синим взглядом из-под них и длинными вислыми усами, как у нашего Долгого. Только серебристыми.

Старикан тоже начинает активно что-то вещать. Разве что жестикулирует поумеренней и говорит поспокойнее и с паузами.