Рассвет

– Вроде того. Ума не приложу, с чего он взял, что ты меня выслушаешь. Раньше-то не слушала.

Она вздохнула.

– Я же говорил… – начал было я.

– Джейкоб, знаешь, у выражения «я же говорил» есть родной брат: «заткни рот».

– Клево!

Белла улыбнулась, и кожа туго обтянула ее лицо.

– Я не сама придумала, это из «Симпсонов».

– Пропустил ту серию.

– Смешная была.

Мы помолчали. Руки у Беллз потихоньку согревались.

– Он в самом деле просил тебя со мной поговорить?

Я кивнул.

– Хотел, чтобы я тебя образумил. Вот что значит проиграть битву до ее начала.

– Так почему ты согласился?

Я промолчал – не был уверен в ответе.

Одно я знал точно: каждая секунда, проведенная с Беллой, выльется потом в ужасную боль. Я был как наркоман с ограниченным запасом героина, и час расплаты близился. Чем больше уколов я сделаю сейчас, тем хреновее мне будет, когда наркота кончится.

– Вот увидишь, я справлюсь, – через пару минут сказала Белла.

От этих слов мои глаза опять налились кровью.

– Слабоумие – один из признаков твоей беременности?

Белла хохотнула, но мой гнев был непритворный, даже руки, которыми я все еще растирал ее ладони, задрожали.

– Может быть, – ответила она. – Джейк, я не говорю, что будет легко. Но как я могу не верить в волшебство, когда столько всего пережила?

– В волшебство?!

– А ты тем более. – Белла улыбнулась, высвободила одну руку и прижала ее к моей щеке. Ладонь была теплее, чем сначала, но все равно холодная по сравнению с моей кожей – впрочем, как и любой другой предмет. – В твоей жизни непременно случится волшебство, и все станет прекрасно.

– Не неси чепуху.

Белла по-прежнему улыбалась.

– Эдвард однажды рассказал мне про запечатление. Он говорит, это как «Сон в летнюю ночь», как волшебство. Ты найдешь того, кого ищешь, Джейкоб, и тогда все обретет смысл.

Не будь у нее такой хрупкий и ранимый вид, я бы заорал.

Впрочем, зарычать я себе позволил.

– Если ты думаешь, что из-за импринтинга это безумие обретет смысл… – Я умолк, подбирая нужные слова. – Неужели то, что однажды я запечатлюсь на какую-нибудь незнакомку, оправдает это? – Я показал пальцем на ее раздавшееся тело. – Скажи мне, в чем смысл, Белла? В чем смысл того, что я любил тебя, а ты любила его? Когда ты умрешь… – Я снова зарычал, – как все встанет на свои места? Какой смысл в этой боли?! Моей, твоей, его! Он, кстати, тоже умрет, хотя мне и плевать. – Белла поморщилась, но я не мог остановиться. – Какой смысл в этой безумной истории любви? Если он есть, покажи мне, Белла, а то я не вижу.

Она вздохнула.

– Пока я и сама не знаю, Джейк. Но… чувствую… что все будет хорошо, пусть сейчас это трудно представить. Можешь назвать это верой.

– Ты умираешь просто так, Белла! Ради ничего!

Она отняла руку от моего лица и погладила свой раздувшийся живот. Я без слов понял ее мысль: она умирает ради ребенка.

– Я не умру, – процедила Белла, и я догадался, что ей до жути надоело это повторять. – Мое сердце не остановится. Мне хватит сил.

– Чушь собачья! Ты слишком давно в тесной связи со сверхъестественным. Никому это не под силу. Ты очень слаба. – Я прижал ладонь к ее лицу, помня, что нужно обращаться с ней бережно. Весь облик Беллы говорил о том, как она уязвима.

– Я смогу, смогу! – пробормотала она, будто паровозик из детской книжки, который все мог.

– Не верится. И какой план действий? Если он у тебя есть, конечно.

Белла кивнула, не глядя мне в глаза.

– Ты знал, что Эсми прыгнула с обрыва? Ну, когда была человеком.

– И?

– Она была так близка к смерти, что ее даже не повезли в реанимацию – сразу в морг. Но когда Карлайл нашел Эсми, ее сердце еще билось…

А, так вот что Белла имела в виду под словами «мое сердце не остановится».

– То есть остаться человеком ты даже не надеешься, – мрачно проговорил я.

– Нет, я ведь не дура. – Тут она посмотрела мне в глаза. – Хотя ты, похоже, думаешь иначе.

– Срочная вампиризация…

– С Эсми получилось. И с Эмметтом, и с Розали, и даже с Эдвардом. Все они стали вампирами на пороге смерти. Карлайл превратил их только потому, что иначе они бы умерли. Он не забирает у людей жизни, он их спасает!

При упоминании доброго вампира-врача я вновь ощутил укол совести, но тут же отбросил бесполезные мысли и взмолился:

– Послушай, Беллз, не делай этого! – Как и тогда, когда мне рассказали о звонке Чарли, я вновь осознал, что жизнь Беллы для меня превыше всего – и неважно, в какой форме. – Не рискуй, Белла. Живи, хорошо? Просто живи. Не поступай так со мной, умоляю. И с ним тоже. – Я заговорил громче и строже: – Ты ведь знаешь, что с ним будет, если ты умрешь. Хочешь, чтобы он вернулся к итальянцам?

Белла съежилась.

Я решил умолчать о том, что на этот раз у Эдварда не будет такой необходимости.

Стараясь говорить как можно мягче, я спросил:

– Помнишь, что ты сказала, когда меня покалечили новорожденные вампиры?

Я подождал ответа. Белла молчала, стиснув зубы.

– Ты сказала, чтобы я был хорошим мальчиком и слушал Карлайла. И что я сделал? Послушался! Ради тебя.

– Ты послушался, потому что это было разумно.

– Ладно, думай, как хочешь.

Белла сделала глубокий вдох.