Рассвет

В конце каждого месяца, а именно в день платы коммунальных услуг, все жители деревни собираются около почты, чтобы поговорить и обсудить повышение тарифов и поделиться мудростями экономии, и заодно оплатить все счета. Кто-то начнет хвастаться тем, что меньше всего тратит, кто-то начнет оправдываться, будто в этом месяце пришлось забыть об экономии и печь пироги внукам. Если вы наивно думаете, что люди в деревнях и селах неграмотные, то вы глубоко ошибаетесь, ибо эти люди смотрят новости и читают газеты гораздо чаще, чем вы.

– Народу-то сколько! – кукамайка сердито посмотрела на площадку перед зданием почты.

Спрятавшись под старыми елями от дождя, пожилые сельчане что-то бурно обсуждали. Со стороны они выглядели смешно и мило: они оживленно махали руками, трясли головами, что-то выкрикивали или смеялись.

– А я стираю после двенадцати, потому что ночью дешевле, – громче всех сказала бабушка в зеленом плаще.

– Ночью? А мне не жалко лишних ста рублей, я лучше высплюсь. Тем более, не у всех машинки автоматы, – отмахнулась рукой бабушка в красном платочке.

– Кто последний? – спросила громко кукамайка.

– Я последняя, – выкрикнула баба Нюра, еще одна наша дальняя родственница.

– Много что ли народа перед тобой? – подошла к ней бабушка. Естественно, хвостиком за ней прибежала я.

– Нет, человек пять, все уже прошли, вот обсуждаем последние новости, – усмехнулась баба Нюра. – Все жалуются и жалуются, будто больше нечего обсуждать!

Баба Нюра – маленькая полненькая женщина, с носом картошкой. В детстве она всегда приносила мне конфеты, поэтому мое доверие для нее было не проблемой.

– Люди, которые никогда ничего сами не делали, всегда чем-то недовольны, – покосилась в сторону галдевших кукамайка. – Как поживает Валерик?

– Сойдет, вчера жаловался на давление, – сказала баба Нюра, рисуя круги на сырой земле своей палкой.

– У меня тоже вчера скакало давление, наверное, были магнитные бури, – предположила кукамайка и поправила дождевик.

– Нам и осталось-то не так уж и много, – печально изрекла баба Нюра, но, посмотрев на меня, улыбнулась.

– Не говорите так, – не сдержалась я, не хочу думать о том, что кто-то из этих прекрасных людей исчезнет.

– Мы ведь не бессмертные, мы давно готовы к смерти, сейчас ваше время жить, – сказала бабушка. – Наша очередь подошла, – кукамайка указала на пустую дверь отделения почты и медленно, не дожидаясь меня, поднялась по ступенькам.

Мне не хочется верить её словам, не хочется думать об этом. Совсем не хочу. Но как бы я ни старалась выгнать эти мысли из головы, они всегда будут со мной. Кукамайке уже 71 год, а кукащейке 74… они не молоды…

Для деревенских людей возраст, в котором находятся мои старики, тот самый возраст, когда кто-то идет дальше, а кто-то останавливается в памяти и исчезает. Это страшный возраст. Я все еще помню те времена, когда бабушка казалась мне молодой и сильной, и будто время не касалось этого человека, но сейчас мне приходится все чаще и чаще сталкиваться с тем, что любой мой отъезд домой, может быть последним отъездом, который увидит дедушка или бабушка. Они улыбаются, пытаются показаться храбрыми, но я не верю, что они лишены страха, страха неизвестности и конца. А быть может, к старости мы лишаемся такой эмоции, как страх? Не знаю. Мне грустно, я не хочу об этом думать.

– Вот все бумажки, – протянула в окошко квитанции кукамайка. – Вот денежки, пересчитай, а то мало ли, – усмехнулась бабушка.

Бабушка казалась беззаботной и веселой.

Я молода и глупа, они прожили мой этап и встретились лицом к лицу с проблемами намного серьезнее, чем что надеть или как быть, если жизнь кажется невыносимо тяжелой. Они росли в деревне, росли во времена Великой Отечественной войны – у них не было времени думать о самоубийстве или жаловаться на одиночество. Они были счастливы, что отцы подарили им жизни ценою своей.

Мы часто жалуемся на свою судьбу. Говорим, что она несправедлива к нам. Но ведь мы даже понятия не имеем, как жилось до нас, как жилось нашим бабушкам и дедушка. Не думаю, что они сидели и жаловались друг другу на какую-то судьбу или ее несправедливость к ним. У нас есть все! Абсолютно все! Люди даже перестают мыть посуду, за них это делают машины. Полки магазинов ломятся от еды. А что было у них? Что было у поколения перед нами? Чипсы? Айфоны? Крутые машины? Ничего! Дедушка рассказывал, как он и его друзья ходили на работу валить лес, как прятали ягнят в погребе, потому что тогда был высокий налог на живность, как радовались, когда мама пекла блинчики из картофельных очисток.