Рассвет

— Кроме рыбы Виктор поймал еще несколько черепах, — сказала Элисон. — Мы долго ломали голову над тем, как их приготовить, потом решили разбить панцирь, вырезать мясо и просто зажарили его.

— Ну и как на вкус? — поинтересовалась Лилит.

— Все ели, и никто не пожаловался, — улыбнулась Элисон. — Но пока мы возились с мясом, оанкали держались от нас на почтительном расстоянии.

Врей широко улыбнулся.

— К нашему костру из них никто тоже не подсел, сама видишь.

— Сомневаюсь, что нам удастся достать их таким простым образом, — подал голос Габриэль.

Молчание.

Лилит вздохнула.

— Ну ладно, Гейб, пора уже успокоиться. Что опять на тебя нашло? Появились новые вопросы? Или претензии пополам с прямыми обвинениями?

— Может быть. И то и другое.

— Слушаю тебя?

— Ты не дралась с оанкали. Ты что же, решила выступить на их стороне?

— Ты хочешь сказать, решила ли я выступить на их стороне против вас?

Злобное молчание.

— А где был ты, когда Курт зарубил Джозефа?

Тэйт накрыла ладонью руку Лилит.

— Курт под конец просто спятил, — сказала она. Ее голос был очень тихим и виноватым. — Никто даже не предполагал, что до такого дойдет.

— Но он убил Джозефа, — снова повторила Лилит. — А вы все просто стояли и смотрели.

Некоторое время все продолжали молча есть рыбу, но никто больше не получал удовольствия от еды. Они смотрели на сидящих у других костров, которые поднимались и подходили к ним, чтобы предложить бразильские орехи, фрукты или кассаву в обмен на рыбу.

— А зачем ты разделась? — вдруг спросил ее Врей. — Вокруг тебя мы дрались за свою свободу, а ты вдруг надумала путаться со своим оолой прямо посреди драки!

— К тому времени драка уже закончилась, — ответила Лилит. — Ты и сам это знаешь. А оолой, с которым я, как выразился, путалась, было Никани. Курт почти полностью отрубил ему одну из чувственных рук. Я уверена, что ты заметил и это тоже. Ему было необходимо мое тело, чтобы исцелить себя.

— Но какого черта ты бросилась ему помогать? — снова спросил хриплым шепотом Габриэль. — Почему ты не оставила его подыхать?

Его слышали многие сидящие за соседними кострами, не говоря уж о почти всех оанкали, находящихся на корабле.

— Это было бы бесполезным злом, — отозвалась она. — Я знаю Никани с тех пор, когда оно еще было ребенком. И что же я, по-вашему, должна была позволить ему умереть, а потом обратиться к услугам какого-то другого оолой? От этого не было бы пользы не только мне, но и всем вам.

Габриэль подчеркнуто отодвинулся от нее.

— У тебя на все всегда есть ответ. И всегда твой ответ уклончив.

Мысленно она рассмотрела и отвергла несколько примеров того, как лукавил в разговорах Габриэль, к чему тот имел огромную склонность. Решив не начинать перебранку, она сказала так:

— К чему ты все время клонишь, Габриэль? Что, по-твоему, я не сделала для того чтобы вы могли оказаться на свободе на Земле на пару дней раньше?

Он ничего не ответил, но выражение его лица по-прежнему оставалось упрямо-злыми. Он не мог предпринять каких-то действий, и это было невыносимо для него. Требовалось на кого-то срочно переложить вину за происшедшее.

Лилит заметила, как встревоженная Тэйт осторожно взяла Габриэля за руки. В течение нескольких мгновений они мучительно терпели прикосновение друг к другу, представляя собой двух брезгливых человек, передающих друг другу отвратительную змею. Потом их руки разъединились, и это им удалось сделать почти без внешних проявлений отвращения, но все равно всем все было понятно. Все всё видели и знали. И по этому поводу от Лилит тоже ожидали ответа, в этом можно было не сомневаться.

— Что с нами происходит! — выкрикнула Тэйт. Она взмахнула рукой, которой только что касалась Габриэля, словно для того чтобы стряхнуть с нее капли мерзкой слизи, попавшей туда со шкуры змеи. — Как нам от этого избавиться?

Лилит почувствовала, как ее плечи поникли.

— Я не знаю. То же самое было в последнюю ночь между мной и Джозефом. Пока что я не спрашивала Никани, что такое оолой сделали с нами. Могу предложить только одно — вы, Тэйт и Габриэль, можете поговорить об этом с Кахгуяхтом.

Габриэль упрямо потряс головой.

— Я не могу больше его видеть. Это… существо… я больше не позволю себя обращаться к нему за помощью.

— В самом деле? — подала голос Элисон. В ее вопросе звучало столько неприкрытой иронии, что лицо Габриэля стало злым.