Рассвет

— Не только. Кроме того растение полностью удовлетворяет все его потребности. Оно по-прежнему, как и раньше его предки, поглощает углекислоту, которую Шарад выдыхает, и продукты выделения его тела. Мальчик покоится в воде с растворенными питательными веществами. Эти питательные вещества, а также солнечный свет, удовлетворяют все его потребности.

Погладив рукой поверхность растения, Лилит нашла его твердым и прохладным. Кожа «дыни», покрытая тончайшей пленкой слизи, чуть-чуть поддавалась под ее пальцами. Внезапно она с изумлением обнаружила, что ее пальцы погрузились в тело продолговатого растения и оно, словно бы медленно и осторожно засасывает их. Она не чувствовала страха, но только до тех пор, пока не попыталась вытащить пальцы обратно — как только она потянула руку к себе, кисть тут же пронзила острая боль.

— Подожди, — спокойно сказало ей Кахгуяхт.

Протянув свою чувственную руку, оно дотронулось до кожи «дыни» рядом с попавшими в плен пальцами Лилит. В ту же секунду растение начало отпускать ее пальцы на свободу — очень неохотно. Наконец, полностью освободив свою руку, она поднесла ее к глазам и с тревогой осмотрела. Побывавшие во внутренности растения пальцы онемели, но в остальном выглядели совершенно нормально. Онемение проходило, но очень медленно. На поверхности растения остался отпечаток. Быстро загладив отпечаток чувственной рукой, Кахгуяхт подняло «дыню» и умело вдвинуло ее в стенной проем, откуда та недавно была извлечена.

— Шарад очень мал, — сказало оно, закончив свои манипуляции с «дыней». — И растение захотело захватить еще и тебя в придачу.

Лилит передернула плечами.

— И я тоже… была внутри такого же?

Кахгуяхт оставило вопрос без ответа. Разумеется, она тоже спала в одной из таких «ловушек» — два с половиной столетия находилась в растении, которое по сути было плотоядным хищником. И оно заботилось о ней, сохраняло ее здоровой и молодой.

— Каким образом вам удалось заставить их прекратить употреблять свои жертвы в пищу? — спросила она.

— Мы изменили генетический код этих растений — изменили таким образом, что их потребности стали другими, а кроме того так, чтобы они стали подчиняться нашим биохимическим приказам.

Она повернулась к оолой.

— Я допускаю, что подобное можно сделать с растением. Но каким образом добиться того же самого от разумного существа, всецело управляющего самим собой?

— Мы способны и на такое, Лилит, хотя наши возможности не безграничны.

— Вы можете убить нас. Вы можете превратить наших детей в мулов — в бесплодных чудовищ.

— Нет, подобное не входит в наши планы. В ту пору, когда самые древние наши предки покинули свой мир, на Земле еще не зародилась жизнь, и за все это время мы ни разу не делали ничего подобного.

— Ты ни за что не скажешь мне правду, — горько ответила она.

После свидания с Шарадом Кахгуяхт отвело ее по переполненным коридорам обратно, туда, что она называла для себя «домом Йядайи». Там оолой оставило ее в компании своего маленького собрата, Никани.

— Никани ответит на все твои вопросы и откроет для тебя стены, если тебе захочется сходить куда-нибудь, — сказало ей Кахгуяхт. — Никани уже достаточно взрослое — оно всего в два раза младше тебя — и достаточно осведомлено в том, что касается вас, людей. Вы сможете провести время очень продуктивно — ты будешь учить его тому, что оно хочет узнать о людях, а оно — тому, что ты будешь спрашивать его об оанкали.

Всего в два раза младше ее, лишь на треть ниже ее ростом и все еще растет. Почему ребенок-оолой, почему не кто-то другой? Она вспомнила, что Кахгуяхт говорило о том, как легко она может отравить ребенка-оанкали. Зачем он оставил ее именно с ребенком? К чему это очередное испытание? Ведь это его собственный ребенок.

Ну ладно — спасибо хотя бы на том, что Никани не похож на оолой. Пока еще не похож.

— Ты понимаешь мою речь? — спросила она Никани, после того как Кахгуяхт открыло стену и вышло, оставив их вдвоем.

Они находились в той самой комнате, где не так давно состоялся семейный обед, хотя сейчас, за исключением ее и маленького оолой, в комнате никого не было. Остатки еды и возвышения, столы и сиденья, исчезли. После возвращения она не видела ни Йядайи, ни Тедиин.

— Я понимаю тебя, — ответило Никани. — Хотя… не очень хорошо. Ты научишь меня.

Лилит вздохнула. До сих пор ни Никани, ни Тедиин не перемолвились с ней ни одним словом, кроме краткого приветствия в самом начале, хотя часто принимались разговаривать на быстром отрывистом языке оанкали между собой, а также с Кахгуяхтом и Йядайей. Тогда она не могла взять в толк такое пренебрежение своей персоной. Сейчас она поняла.

— Научу чему смогу, — ответила она.

— Я буду учить. И ты.

— Хорошо.

— Пойдем наружу?

— Хочешь, чтобы я вышла наружу вместе с тобой?

Никани ответило не сразу, а на несколько мгновений словно задумалось.

— Да, — наконец проговорило оно.

— И зачем же нам туда идти?

Маленькое оолой открыло рот, потом закрыло его, не сказав ни слова. Его головные щупальца зашевелились. Что это — смущение? Или пробелы в словарном запасе?