Рассвет

Ей было необходимо поговорить с кем-то, и все же слова давались ей с трудом. Никому на свете — ни друзьям, ни родным, даже тетушкам, будь они дома — не решилась бы она поведать о своих сомнениях. Как жена она должна была проявлять лояльность по отношению к Бэду, а материнские чувства требовали, чтобы она защищала Тома. Пройдет какое-то время, и он наверняка избавится от своих заскоков и снова станет тем мальчиком, которого она с такой заботой растила. И сейчас, говоря с этим незнакомым человеком, которого она считала честным и порядочным, она испытывала некоторую неловкость. Ведь рассказывая о предрассудках Бэда, о недостойном поведении Тома, она по сути дела поверяла ему секреты, касающиеся родных ей людей.

— Я иногда задаюсь вопросом, нет ли связи между опрятностью Тома и его политическими пристрастиями. Я имею в виду тип людей, которые во всем любят строго регламентированный порядок, как в гитлеровской молодежной организации. Мысленно постоянно возвращаюсь назад, пытаясь найти ответ на вопрос, как и почему. Полагаю, что сама я такая, какой вам меня описали, Бэд… у него, как у многих, есть свои предрассудки. А Тома я не понимаю, — закончила она.

— У руководителя фашистской молодежной организации Балдура фон Шираха мать была американкой; ее прадед участвовал в Гражданской войне, сражался на стороне северян. Балдур стал антисемитом еще в школе, прочитав книгу Генри Форда. Можно сказать, впитал в себя отраву.

Лауре было холодно. Бессознательно она обхватила ладонями кофейную чашку.

— Кофе тоже остыл. Вам нужно подлить горячего, — мягко заметил Ральф.

Он выслушал ее повествование, не перебивая, кивнув пару раз, когда она говорила о «Независимом голосе» и ночном нападении на дом Иджвудов.

— Вы в последнее время, наверное, не очень внимательно следили за новостями, а то бы знали, что хулиганы, напавшие на дом, были связаны с организаторами митинга в поддержку Джонсона, проходившего на лужайке Андерсонов. Эти тупоголовые кретины перепутали время, только и всего. По плану нападение должно было состояться на следующий день. Этот паренек Грег Андерсон — опасный субъект. Кто-то проговорился, и полиция произвела обыск в его доме. Были обнаружены автоматы, пистолеты, боеприпасы. Его родители вряд ли знали, чем занимается их сын. Сейчас они даже не знают, где он. Он скрылся из города на следующий день после митинга.

— Возможно, я так же слепа, как и они, возможно, то, что я собираюсь сказать, покажется вам невероятной глупостью, но я не верю, что Том был причастен к этому погрому, что он способен на такое: Том только языком болтает.

— Как и Джонсон, — серьезно ответил Ральф. — Только языком болтает. Но слова иной раз приводят к самым неожиданным последствиям. Книга Генри Форда, как я сказал, сформировала руководителя фашистской молодежной организации. Сила слова. Вот почему я вступил в борьбу за пост сенатора.

Они сидели у окна, и лучи солнца, вновь вышедшего из-за туч, упали на голову Маккензи. Волнистые волосы цвета меди, которые он, как видно, безуспешно пытался пригладить, загорелись огнем. «Руфус, — подумала Лаура. — Его полное имя было Ральф Руфус Маккензи». У него было длинное худое лицо, напоминавшее лица скульптурных изображений пионеров-первопроходцев Запада. Что-то вдруг словно кольнуло ее внутри, она испытала мгновенный шок, как бывает, когда задеваешь ножом по пальцу, не успевая его порезать. Несколько недель назад тетушки рассказали ей, что видели его во Флориде и что он напомнил им Френсиса Элкота.

Она неожиданно сказала:

— Мои тетки видели вас минувшей зимой во Флориде и как-то упомянули об этом в моем присутствии. Я вас тогда еще не знала. Они сказали, что вы напомнили им одного нашего хорошего знакомого. У меня сейчас возникло такое же впечатление.

Он улыбнулся.

— И кто же этот знакомый? Ваша старая любовь?

— Детское увлечение. Как вы догадались?

— Не знаю. У меня иногда бывает шестое чувство. Ну, и кроме того, у вас очень выразительное лицо.

Она и сама не знала, что заставило ее произнести вслух пришедшую ей в голову мысль. Возможно, она хотела продлить их встречу.

— Моим тетям вы очень понравились, хотя, будь они здесь, они голосовали бы за Джонсона, — сказала она смеясь. — Не думаю, чтобы они понимали, что он собой представляет, но голосовали бы все равно за него.

— Многие неплохие люди сделают то же самое. Ваши тети — не исключение.

— Я бы хотела, чтобы победили вы.

— Я и сам хочу, чтобы меня выбрали. Я никогда особенно не стремился к политической карьере. Конечно, приятно быть известным, иметь возможность сделать что-то значительное, но я бы вполне обошелся без того и без другого. Меня удовлетворяет моя адвокатская практика. Но мне хочется победить Джонсона. Я должен. Кто-то должен остановить подобных людей.

Он посмотрел на нее, она ответила на его взгляд, и что-то промелькнуло между ними, что-то, говорящее о взаимном доверии, желании ближе узнать друг друга и о… о чем еще? Она опустила глаза и принялась поправлять браслет, запутавшийся в рукаве платья.