Рассвет

Она пожала плечами, словно я не могла сказать что-нибудь такое, что могло бы поколебать ее аргументы.

– Джимми был со странностями, – настаивала она, – это все говорили.

– Он был застенчивым, нежным и любящим. Он не был со странностями. Он был просто осторожен, только и всего. Опасался того, что не будет воспринят школой, в которой полно снобов. – Я не могла продолжать говорить о Джимми в таком духе, словно он уже был мертв. Это разозлило меня даже больше, чем то, что она говорила.

– Почему ты защищаешь его так упорно? Он не был твоим настоящим братом, – возразила она. – Это должно быть ужасно и отвратительно, быть вынужденной жить с чужими людьми.

– Нет, это не так. Мама и папа всегда были…

– Они не были тебе папой и мамой, – перебила она. Называй их так – кем они были: похитителями детей!

Я отвела глаза в сторону, на них уже навернулись слезы. Я не могла допустить, чтобы она заметила, что я плачу, но что я могла сказать? Она была права, и она наслаждалась, запуская ногти насмешки в меня.

– Самое худшее во всем этом деле, это ты и Филип, – она сделала гримасу, перекосив свой рот так, словно должна была проглотить ложку касторового масла. – Не удивительно, что он сидел в одиночестве, угрюмый. Он чувствовал себя таким грязным и таким идиотом от того, что хотел стать дружком своей сестры. И это знал каждый!

Она снова скорчила гримасу, ее лицо было круглее моего, с пухлыми щеками. У нас были одинаковые волосы и глаза, но фигуры были разными.

– Его нельзя обвинять в том, чего он не знал, – спокойно сказала я.

«Как долго мы должны будем оправдываться и защищаться в наших действиях, – размышляла я. – Кто еще будет шпынять нас за это уже здесь?»

– Ну и что? Все равно это остается отвратительным. Как далеко вы оба зашли? – спросила она, подходя еще ближе. – Ты можешь мне спокойно все рассказать. Кроме того, я предупреждала тебя о Филипе, так что я не буду удивлена, что бы ты не рассказала. Теперь я твоя сестра, и у тебя нет никого другого, кому бы ты могла довериться, – добавила она и обратила на меня свои глаза. Они были полны предвкушения.

Я глядела на нее. Смогу ли я когда-нибудь доверять ей? Это ли она имеет в виду? Она увидела нерешительность на моем лице.

– Я рада, что миссис Бостон принесла тебе всю мою старую одежду, – сказала она. – Гораздо лучше, если ты будешь носить ее, чем выбрасывать или отдавать на благотворительность. И я сожалею о тех вещах, которые сделала с тобой, – добавила спокойно. – Но я не знала, кто ты была, и я не понимала, почему ты так понравилась Филипу. Я должна была иметь пред… пред…

– Предчувствие?

– Да, – сказала она. – Спасибо тебе. Я знаю, что ты умная, и я рада этому. – Она отодвинула в сторону часть вещей и присела на мою кровать. – Ну, так расскажи мне, – лицо ее сияло в предвкушении. – Я знаю, что он возил тебя на свое любимое место. Вы должны были целоваться, верно?

– Не совсем, нет.

«Может быть, это чудесно иметь сестру, близкую мне по возрасту, – подумала я. – Может быть, я смогу простить ей все ее ужасные вещи, которые она делала, и мы научимся по-настоящему нравиться друг другу и делить наши мысли и мечты так же, как одежду и другие вещи». Я всегда хотела иметь сестру, близкую мне по возрасту. Девушки нуждаются в других девушках, чтобы было кому довериться.

Она смотрела на меня пытливыми глазами, подталкивая меня своим мягким, сочувственным взглядом.

– Филип был твоим первым дружком? – спросила она. Я кивнула. – А я еще не имела настоящего дружка, – сказала она.

– О, у тебя еще будет. Ты очень красивая девушка.

– Я знаю. Это не потому, что я не могла бы заиметь дружка. Есть много таких, кто хотел бы им быть, но никто из них мне не нравится в достаточной степени. И никто из них не красив, как Филип, и никто так хорошо не выглядит, как он. Все мои подруги увлечены им и ревновали его к тебе.

– Я тоже так думала.

– Ты знаешь, Луиз была ужасно увлечена Джимми, – она рассмеялась. – Я нашла любовное письмо, которое она написала, но никогда не решилась послать ему. Там полно всякого: «Я люблю тебя» и «Ты самый красивый мальчик, которого я когда-либо встречала, и лучше всех выглядишь». Она даже написала любовные слова по-французски! Я украла это письмо и показала его всем другим девочкам.

– Ты не должна была этого делать. Это должно было причинить ей боль, – сказала я. Она быстро заморгала и откинулась назад, опершись на руки.

– В любом случае, она чудачка. Ты была единственной, кто когда-либо уделял ей внимание. Кроме того, я использовала это письмо, чтобы заставить ее делать некоторые вещи, например, шпионить за тобой и участвовать, когда мы опрыскали тебя этой дрянью.

– Это был ужасный поступок, Клэр Сю, и не имеет значения, в какой степени я не нравилась тебе.

Она пожала плечами.

– Я уже сказала, что сожалею об этом. К тому же, ты испортила одно из моих лучших пальто, – возразила она. – Я вынуждена была выбросить его.

– Ты выбросила его? Почему ты просто не отдала его в чистку?