Рассвет

Встав в узком проходе каюты, я выполнил комплекс упражнений психотренинга, позволявших добиться состояния максимальной концентрации. Задача предстояла непростая, и основная её сложность заключалась в непредсказуемости поведения сознания, с которым предстояло наладить контакт. Сюрпризов я откровенно не любил, но и затягивать выполнение задуманного было не в моих правилах. А потому вновь сел на кровать, и прислонившись спиной к стене, закрыл глаза. Привычно нырнув в Информаторий, я без труда нашел появившийся здесь после недавней загрузки нужный блок-файл. Выполнив несложную мысленную комбинацию, я оказался внутри, запоздало удивляясь собственной решимости.

На первый взгляд могло показаться, что здесь темно и пусто, как в коридорах Информатория. Но он находился здесь и в этом заключалось основное проклятье работы с Нечитаемым. Он имел возможность не проявлять своих мыслей и эмоций, делая это лишь при собственном желании. Что сейчас и происходило. Он знал о моем присутствии, но при этом никак себя не проявлял, хладнокровно вынуждая сделать первый шаг меня. Подобная мизансцена с первого момента заставила меня почувствовать себя неуютно. Да и вообще, тишина действовала угнетающе.

На психозаписях, которые я видел раньше, обычно реципиент вел себя как можно более шумно, пытаясь таким образом заполнить возникшую пустоту. Здесь же прослеживалась ярко выраженная аномалия. Либо реципиент просто сошел с ума и совсем не реагировал. На случай знакомства существовал ряд фраз, конечной целью которых являлось расстановка приоритетов в отношениях. Но подсознательно я решил их не использовать, обратившись к невидимому собеседнику, с первым пришедшим в голову подходящим вариантом:

– Здравствуй.

Сознание «А»

С проблемой двойного времени пора что-то решать. На самом деле прошло лишь 23 часа и 12 минут. На внутренние часы и раньше жаловаться не приходилось. А стоило их откалибровать по парашютному принципу – считая секунды по трехзначным числам, и теперь я мог точно сказать, сколько прошло времени этой темной эры. Причем, если судить по событиям, произошедшим в моем воображении, то я уже встречал вечер второго дня в компании старых друзей за полюбившимся в последнее время покером. Необходимо было выбрать какое времяисчисление принять, чтобы не вести два.

Потому как при всем многообразии настолько давних воспоминаний, пробуждение которых можно объяснить разве что шоковым состоянии было невероятно скучно, и события вымышленной жизни неудержимо убегали вперед. Вспомнив, как ходят все фигуры на шахматной доске, я попытался сыграть сам с собой. Основной задачей являлось запомнить расположение фигур на доске на протяжении всей партии. С первой попытки, конечно, ничего не получилось, но со второго раза, я похоже справился, записав в свой актив очередное полезное обретение в этом виртуальном мире. Конечно, мысли о причине происходящего преследовали неотступно, но если вначале их приходилось прогонять, из-за полной бессмысленности грузиться на этот счет, то со временем они отошли на второй план, уже особо не досаждая.

Чувство постороннего присутствия пришло внезапно. Это напоминало поток воздуха от открываемой двери, и изменения внутреннего объема помещения, когда в него входит человек. В “Сумраке”, как я называл место своего пребывания, царила не полная темнота, как это могло показаться вначале. У доступного пространства имелись свои границы, окрашенные в базальтово-черный непроницаемый цвет, и условно более светлое внутреннее пространство. Предстояло еще понять правила игры на этой территории, а потому я занял выжидательную позицию, стараясь не проявлять явных эмоций, пока не станет понятен принцип общения.

Видеть пришедшего возможности не представлялось, но как я отметил, особой нужды в том и не наблюдалось. Мало того, что я быстро научился различать его присутствие, но еще и еле уловимый фон, похожий на невнятное бормотание выдавал визитера с головой. Интересно, а что мы молчим? Паузу решил выдержать, что ли? Тоже мне, Станиславский. Но если ты все – же здесь появился, значит, я тебе зачем-то нужен. Ну а раз так, то хочешь ты того или нет, первому определяться придется именно тебе.

А потому я хладнокровно ждал дальнейшего развития событий. Это являлась одной особенностей моего характера. Я точно так же как и все, мог испытывать страх, отчаяние, душевную боль. Но только наедине с собой. «Никого не ссы» – этот закон жизни я усвоил еще во времена своей лихой юности. “Чудом выжившие в девяностые”. Именно так именовалось поколение, представителем которого мне довелось являться. И это были далеко не просто громкие слова.