Рассвет

– Нужно прикладывать всю руку, – подсказало ей оолой.

Она послушалась, приложила к стене все пальцы, и та вздрогнула и начала открываться.

– Теперь, если захочешь есть, – сказало ей Никани, – можешь брать еду сама. Здесь, в твоих комнатах, для тебя откроется любая дверь.

– А в других местах? – тут же поинтересовалась она.

– Ты сможешь выйти наружу и потом вернуться, внешние стены тебя тоже пропустят – их я тоже немного перестроило. Но другие стены в этом доме для тебя пока недоступны.

Значит, она сможет одна гулять по коридорам когда захочет, но не сможет войти туда, куда Никани пока не хотело ее впускать. Полной свободой здесь и не пахло, хотя теперь у нее, конечно же, появилось больше возможностей, чем было до того, как она последний раз заснула.

– И с чего вдруг такая щедрость с твоей стороны? – спросила она, не сводя с него внимательных глаз.

– Просто я дало тебе то, что считало необходимым дать, в сущности, все, что было в моей власти. Ни длительный сон, ни одиночное заключение больше тебе не грозят. Считай, что ты перешла в новый ранг. Ты хорошо знаешь расположение этих комнат и знаешь Каал. Все Каал тоже знают, кто ты такая.

Значит, ей доверяют, с горечью подумала она, разрешают выходить на прогулку одной, как взрослой девочке. Ей доверяют, потому что надеются, что она будет вести себя примерно, не засорит туалет, так сказать, и не станет разводить костры по углам. Надеются, что она не станет по ночам донимать шумом соседей. И ей придется искать теперь себе занятие самой, до тех пор, пока кто-нибудь неизвестный не решит вдруг, что настала пора пристроить ее к какой-то таинственной пока работе, знать о которой ей совсем не хочется, а тем более не хочется этой работой заниматься – а работа наверняка будет сопряжена с риском, и может быть со смертельным риском, уж коли столько вокруг нее суеты и всяческой подготовки и проверок. Через руки скольких полей титусов ей придется пройти, вот что ей хотелось бы знать?

Никани снова прилегло и кажется начало дрожать. Да, оно действительно дрожало. Все щупальца оолой находились в спазматическом движении, отчего казалось, что тело его мелко трясется, точно вибрирует. Она понятия не имела, что с ним происходит, да и не хотела ничего знать – ей было все равно. Отвернувшись от Никани, она открыла стену и отправилась раздобыть себе еды.

В одном из чуланов маленькой гостиной-столовой-кухни она разыскала свежие фрукты: апельсины, бананы, манго, папайю и несколько сортов дынь. В другом стенном чулане она нашла хлеб, орехи и мед.

Выбрав себе всего, что хотелось, она присела и подкрепилась. Поначалу ей хотелось выйти на улицу и перекусить там – впервые вкусить «под открытым небом» еду, которую ей не пришлось просить и ждать. Съесть под сенью псевдодрева свой первый обед, от которого на душе не становится тоскливо, как бывает наверное у дворовой собаки.

Она открыла наружную стену и уже собиралась шагнуть в образовавшийся проход, но потом остановилась. Через несколько секунд дверь в стене начала медленно затягиваться. Лилит вздохнула и повернула назад.

С раздражением она снова вошла в столовую, открыла те же самые чуланы и набрала оттуда еще еды, на этот раз для Никани. Оолой по-прежнему лежало на кровати, по-прежнему дрожало. Она положила рядом с его головой несколько кусочков дыни и очищенный банан.

– У тебя начали расти чувственные руки, верно? – спросила она его.

– Да.

– Хочешь есть?

– Да.

Оолой схватило с кровати банан и быстро съело его, потом разделалось с дыней и взяло у нее еще апельсин, который съело целиком вместе с кожурой, чего прежде никогда не случалось.

– Мы обычно очищаем апельсины, – мягко заметила ему она.

– Я знаю. Напрасная трата клетчатки.

– Послушай, может быть тебе еще что-нибудь нужно? Может мне стоит сходить поискать кого-нибудь из твоих родителей?

– Нет. Все в порядке, все так и должно быть. Это хорошо, что я вовремя успело изменить тебя. Сейчас я не смогло бы это сделать – сегодня я ни за что бы за это не взялся. Кризис приближается, я это чувствую.

– Почему ты не сказало мне, что это произойдет так скоро?

– Но ты была так раздражена.

Лилит вздохнула, пытаясь разобраться в собственных чувствах. Она до сих пор еще не успокоилась, хотя раздражение отошло на второй план, затененное горечью и страхом.

Но она вернулась, несмотря на раздражение. Просто не смогла позволить себе оставить Никани одного, дрожать на кровати, пока сама наслаждается своим первым, самостоятельно организованным от начала до конца обедом.

Расправившись с апельсином, Никани принялось за бананы, которые тоже ело с кожурой.

– Можно посмотреть? – тихо спросила она.

Не переставая жевать, оно подняло руку и продемонстрировало ей участок уродливой, пятнистой кожи подмышкой диаметром, может быть, дюймов в шесть.

– Больно?

– Нет. В английском нет такого слова, которым можно было бы описать мои ощущения. Ближайшим будет… сексуальное возбуждение, может быть.

Она отпрянула от него и отступила на несколько шагов, почувствовав испуг.

– Спасибо, что вернулась ко мне.

Лилит кивнула.