Рассвет

Кто-то кашлянул. Эмметт. Я узнала его низкий голос, шутливый и раздраженный одновременно.

Совсем забыла, что в комнате мы не одни! На людях не положено так обниматься.

Я смущенно отступила — движение вновь не заняло у меня ни секунды.

Эдвард хихикнул и шагнул следом, не выпуская меня из крепких объятий. Лицо у него сияло, как будто под алмазной кожей горело белое пламя.

Я сделала ненужный вдох, чтобы прийти в себя.

Как же наш поцелуй отличался от прежних! Я внимательно вгляделась в лицо Эдварда, сравнивая размытые человеческие воспоминания с этим небывало четким, сильным чувством. Эдвард выглядел… немного самодовольным.

— Ты нарочно мне не рассказывал! — с упреком пропела я, чуть-чуть прищурившись.

Он рассмеялся, сияя от облегчения, — наконец-то все позади: страх, боль, неясность ожидания.

— Тогда это было необходимо, — напомнил он. — Теперь твоя очередь обращаться со мной бережно! — Эдвард захохотал.

Я нахмурилась и тут вдруг услышала смех остальных.

Карлайл обошел Эмметта и быстро приблизился ко мне; в его глазах почти не было настороженности, однако Джаспер не отставал от него ни на шаг. Лицо Карлайла я тоже прежде не видела: мне захотелось сморгнуть, будто я посмотрела на солнце.

— Как ты себя чувствуешь, Белла? — спросил он.

Ответ я придумала за одну шестьдесят четвертую долю секунды:

— Я потрясена. Столько всего… — Я умолкла, вновь прислушавшись к своему мелодичному голосу.

— Да, есть от чего растеряться.

Я кивнула — очень быстро, отрывисто.

— Я чувствую себя прежней. Вроде бы. Даже странно.

Эдвард обнял меня чуть крепче и прошептал:

— Я же говорил.

— Ты прекрасно владеешь собой, — задумчиво произнес Карлайл. — Я такого не ожидал, хотя у тебя и было время на моральную подготовку.

Я подумала о резких переменах настроения и о том, как трудно мне сосредоточиваться.

— Вот уж не знаю.

Он серьезно кивнул, а потом в его глазах, похожих на драгоценные камни, вспыхнуло любопытство.

— Видимо, на этот раз морфий подействовал как надо. Скажи, что ты помнишь о самом превращении?

Я замешкалась, явственно ощущая на себе дыхание Эдварда, от которого по телу бежали электрические разряды.

— Все, что было раньше… осталось как в тумане. Помню, что ребенок задыхался…

Я в страхе посмотрела на Эдварда.

— Ренесми жива и здорова, — заверил меня он, и его глаза заблестели так, как еще никогда не блестели. Он произнес ее имя с затаенным трепетом, благоговением. Так верующие говорят о своих богах. — А потом что было, помнишь?

Я изо всех сил сосредоточилась на том, чтобы не выдать своих чувств. Никогда не умела врать.

— Почти нет. В прошлом так темно. В какой-то миг я открыла глаза… и увидела все.

— Потрясающе, — выдохнул Карлайл. Его глаза сияли.

Мне вдруг стало досадно. Ну вот, сейчас покраснею и выдам себя с головой! Ах да, краснеть я теперь не могу.

Однако Карлайлу рано или поздно нужно будет все рассказать. На случай, если ему понадобится создать еще одного вампира. Впрочем, такое едва ли произойдет, и пока можно врать безбоязненно.

— Подумай хорошенько и расскажи все, что помнишь, — не унимался Карлайл.

Я невольно поморщилась: все-таки ложь не мой конек, могу и лишнего ляпнуть. К тому же мне не хотелось вспоминать свои муки. В отличие от моей прошлой жизни эту стадию я запомнила во всех ужасающих подробностях.

— О, прости, Белла, — тут же извинился Карлайл. — Тебя, конечно, мучит жажда. Разговоры подождут.

Пока он этого не сказал, жажда была не такой уж мучительной. В моей голове освободилось столько места! За пылающее горло отвечала какая-то отдельная часть мозга, так что думать об этом не приходилось — ведь не думала я раньше о том, как дышать или моргать.

Однако слова Карлайла вывели жажду на первый план. Сухая боль вдруг заняла все мои мысли. Рука невольно дернулась к горлу, будто я могла потушить пламя снаружи.

Кожа на ощупь была очень странная: одновременно мягкая и твердая, как камень.

Эдвард легонько сжал мою ладонь.

— Пошли на охоту, Белла.

Я изумленно распахнула глаза, и мысли о жажде уступили место потрясению.

На охоту? С Эдвардом?! Но… как? Я ведь ничего про это не знаю.

Он прочел тревогу на моем лице и ободряюще улыбнулся.

— Все очень просто, любимая. За тебя будут работать инстинкты. Не волнуйся, я покажу. — Когда я не пошевелилась, он одарил меня еще одной широкой, чуть кривоватой улыбкой. — Ну вот, а я думал, ты всегда мечтала посмотреть, как я охочусь.

Я рассмеялась (часть моего сознания невольно прислушалась к перезвону колокольчиков), смутно припоминая давний разговор. А потом целую секунду прокручивала в голове наши первые встречи — истинное начало моей жизни, — чтобы уже никогда их не забыть. Я даже не догадывалась, как это будет трудно: словно пытаешься разглядеть что-то в мутной воде. Если думать о прошлом достаточно часто, говорила Розали, воспоминания не сотрутся. А я не хотела забывать ни одной нашей минуты с Эдвардом, хотя впереди была целая вечность. Надо будет покрепче запечатлеть эти образы в своей совершенной вампирской памяти.