Рассвет

– Айда, айда! Что столбом стоишь! Я т-тебе… Железяки ржавые, надо же! Ну?! Шагай!

– Какой-то ты, дядя, нервный, – продолжал веселиться Двуха. – Пойду я лучше от греха подальше.

– Стоять! – грохнул снова сторож и так притопнул лаковой туфлей, что Игорю пришлось зажмуриться от метнувшегося в глаза ослепительного солнечного зайчика. – Ну-ка, марш в офис! А то застрелю сейчас к чертовой бабушке! – решительно закончил он и вправду взял опять Двуху на прицел.

Игорь на мгновение даже всерьез насторожился. Но тут же – взглядевшись внимательнее в стариковские выпученные глаза – рассмеялся:

– Веселый ты тип, дядя!

Сторож тоже хмыкнул, убрал ружье – стукнув прикладом, поставил его у своих ног, оперся на ствол, как на трость.

– Будешь веселым… – ответил он. – Третий месяц сижу тут, с тех пор, как сезон закончился. Озвереть можно от скуки. И пошутковать не с кем. Ты молодец, парень, не обижаешься, ничего… И не обделался. Что ж я, не вижу, что ли, по одежке, что ты сюда не воровать залез? Я, хоть и старый, да не дурак.

– Если не дурак, так пукалку свою убери подальше, – посоветовал Игорь. – А то еще застрелишься ненароком…

– Да она не заряжена. А ты, слышь, и правда заходи, чего во дворе стоять? Посидим маленько. У меня поллитра есть, только начата еще…

– Я за рулем, – развел руками Двуха. – Пешком был бы – чего ж не посидеть с хорошим человеком?..

– Так ночуй, – мгновенно сориентировался сторож. – Мне не жалко, места навалом.

– Спасибо, – помотал головой Игорь. – Некогда. Мне в «Штучки…» э-э… то есть по делам еще надо…

– А чего заезжал-то?

Двуха мысленно ругнул себя – рано ретироваться собрался, легенду, заранее придуманную, не удосужился озвучить. «Забудешь тут, – сразу, впрочем, оправдался он, – дед вон какой спектакль устроил. Артист, Смоктуновский бородатый…»

– Заезжал-то! – хлопнул он себя по лбу. – Ну точно! Совсем ты меня, дядя, с панталыку сбил. Да меня, понимаешь, друзья навестили – из столицы… северной. За волжской романтикой прибыли. Вынь им да положь волжскую романтику. На лодке чтоб по осенней водичке прокатиться, рыбалка там, то-се… А я сам не спец по этому делу, ни лодки у меня, ни снастей. Вот и…

– Не сезон же! – пожал плечами сторож. – Вот летом если б. Или зимой. Другое дело…

– Да понятно, – покивал Двуха. – Но они люди занятые, когда выбрались, тогда и выбрались… А с другой стороны – чем осень-то плоха? Как там в песне-то?.. Что та-кое осень – э-то небо!.. – пропел он, отбивая себе ритм по бедру. – А? – Он приглашающе подмигнул. – Плачущее небо под нога-ами!.. – пропел Двуха еще строчку и снова подмигнул, как бы предлагая старику присоединиться.

– Ну да, ну да… – хохотнул старик.

– Так, может, организуешь, дядя, а? Лодочную прогулку, с рыбалкой, с костерком, с посиделками?

– А привози своих друзей! – залихватски махнул рукой сторож. – Что уж там! Будет вам и лодка, и посиделки… Только с одним условием – что прямо сейчас репетицию посиделок с тобой проведем. Пошли, парень, накатим… А то что я все один да один…

– Нет, дядя, – отказался Двуха, для пущей демонстрации своей занятости обнажив на запястье наручные часы. – Не обессудь, не могу…

Старик тяжело вздохнул.

– Ладно, – сказал он, – приезжайте на недельке. Только уж тогда не отвертишься!

– Заметано! – осклабился Игорь. – Ну, бывай! Прощевай, дядя! Как там в твоей молодости певали? Проща-ай… – затянул он, подражая голосу известного исполнителя. – От все вокзалов поезда-а-а… уходят в дальние края-а-а… Как там дальше-то, я не помню?..

– Певали, певали… – согласился сторож. – Было дело… Ну, отпирать тебе не буду – как залез, так и вылезай.

Махнув ему рукой, Двуха зашагал к воротам. Но вдруг снова обернулся.

– Так как там все-таки дальше поется про поезда?.. – хотел было спросить он, но слова завязли у него в глотке.

Сторож, только что вскинувший ружье, смотрел на него поверх ствола с железным холодом.

– Понятия не имею, как там дальше, – совсем другим голосом сказал он.

И выстрелил.

* * *

Игорь успел уклониться, прыгнул в сторону – и пуля, предназначенная в голову, лишь разорвала ему ухо.

Сторож не стал тратить время на то, чтобы перезарядить ружье. Он перехватил его за ствол и с силой (куда только девалась его старческая неуклюжесть?) метнул в Двуху, который уже, поднявшись с земли, ринулся в атаку.

Двуха отмахнулся от пущенного снаряда почти не глядя, как от сунувшегося в лицо жука – ружье разлетелось надвое. Ему, правда, пришлось несколько снизить скорость движения, и сторож не преминул этим воспользоваться – прямо с крыльца он взвился высоко в воздух, норовя обрушиться сверху на Двуху, подмять его под себя. Двуха, чуть присев, встретил противника мощным ударом локтя. Удар этот отшвырнул сторожа далеко назад – на то самое крыльцо, с которого сторож и прыгнул. Шаткое крыльцо не выдержало рухнувшее на него тяжелое тело, ступеньки с хрустом провалились, погребая под собой сторожа, перила осыпались следом.