Рассвет

Площадь перед правительственным зданием клокотала орущей, гогочущей, свистящей толпой. Горожане праздновали с каким-то прямо-таки яростным исступлением, будто копили заряд веселья весь год и намеревались выплеснуть его в одну ночь. На недавно возведенной временной эстраде под ритмичный грохот скоморошьи извивались несколько парней и девчонок: это был бывший детско-юношеский коллектив «Веснушки», в прошлом месяце ввиду повзросления участников сменивший не только репертуар, но и название – на «Респект-шоу-бэнд». Гранитный Ленин, возвышавшийся над сонмом колышущихся шапок, взирал на происходящее с укоризненной печалью, вращающиеся прожектора осыпали его монументальную фигуру множеством разноцветных световых пятен, словно небывало крупными конфетти.

На ступенях правительственного здания Фима Сатаров вдруг вздрогнул и обернулся.

– Там… – тихо проговорил он, ухватив Олега за рукав. – Жар идет… – Фима указывал на эстраду, – оттуда…

Трегрей посмотрел на него потемневшими глазами:

– Ты уверен?

– Я никогда не ошибался.

Пересолина витязи застали на его рабочем месте. Евгений Петрович, вооруженный калькулятором, бегал по кабинету и, щелкая кнопками, мучительно хмурился. Время от времени он останавливался, обхватывал калькулятор обеими руками, тряс им в воздухе, точно хотел его задушить, а не добившись по понятной причине желаемого, топал ногами и возносил к потолку болезненные стоны.

Настроение мэра Кривочек настолько дисгармонировало с настроением вверенных под его опеку горожан, что ввалившиеся в кабинет витязи не сразу даже и заговорили о том, что их сюда привело.

– Расслабился бы, Евгений Петрович, – пожалел Пересолина Борян Усачев. – Праздник все-таки.

– Кому праздник, – посетовал мэр, – а кому сплошные убытки. Вот что за народ, а? Городской бюджет трещит по швам, то одно, то другое требуется, а им – отдай веселиться. Сколько денег на этот Новый год угрохано, подумать страшно.

– Неужто «Респект-шоу-бэнд» такой гигантский гонорар за выступление запросил?

– Да при чем тут этот… бэнд? – поморщился Пересолин. – С ними-то как раз все ровно. В прошлом году за шоколадки работали, в этом – за шампанское. Главная статья расходов – салют. Делов всего на пять минут, а стоит это все столько, что ахнешь и прослезишься. В прямом смысле слова: деньги на ветер. Налимов, прежний мэр, кривочцам эту привычку дурацкую привил: чуть что – будь добр салют устроить. Город запустил, развалил все, что можно было развалить, а про гулянья не забывал. К устроению праздников со всей ответственностью подходил… За что ему разруху и прощали. Удивительно устроен русский человек: любое отношение к себе стерпит, но уж если ему погулять от души не дадут – ни за что не простит… Как я не хотел салют устраивать, как ни уговаривал горожан отказаться на этот раз от него, а пришлось все-таки уступить. Кривочцы слушать даже не хотели: без салюта, говорят, и Новый год – не Новый год. Вынь да положь им салют. За казенный счет, естественно… Едва опять до митингов дело не дошло… Вроде и одумались люди, за ум взялись, все вместе город поднимать стали, а вот это идиотское пристрастие к сияющим бабахам так и не изжили… Почему салют для кривочцев так важен?

– Как дети, – поддержал мэра Усачев.

– В последний раз поддался, – пообещал Пересолин, погрозив кулаком за окно. – На следующий год, хоть режьте меня – не будет салюта! У нас водопровод на ладан дышит, а они – салют…

– А может, не стоит у людей отнимать возможность иметь хоть какой-то повод на несколько минут поднять глаза к небу и восхищенно помолчать? – задумчиво предположил Семеныч. – По-моему, это все же очень важно…

Олег и Фима Сатаров о чем-то негромко и встревоженно беседовали, отойдя к окну, за которым гулко гремела огненная новогодняя городская ночь. Ирка нервно ежилась в сторонке, но подходить к ним не решалась, понимая, что сейчас им не до нее.

– Да! – вскинулся Нуржан. – Мы к вам, Евгений Петрович, по делу же! У вас где-то в архивах должны остаться видеозаписи с прошлого Дня города… Кто из пресс-службы сейчас на месте?

– Должны были остаться, – кивнул Пересолин. – Только вот не остались. Я это вам безо всякой пресс-службы могу сказать. Сразу после Дня города все системники в администрации погорели. Ничего не осталось, ни документации, ни видео… ничего. Может, Налимов следы подчищал? Того, как на Дне города-то наварился?

Витязи со значением переглянулись.

– Раненько ему было следы подчищать, – высказался за всех Женя Сомик. – Он после Дня города еще порядочно поцарствовал; времени, чтобы следы всех своих махинаций убрать, у него имелось достаточно. Не Налимов это постарался…

– Телевидение же здесь было, – высказалась Ирка. – Не могло не быть, Гуревича-то с «Войной Миров» снимали…

– Точно! – воскликнул Сомик.

– Что-то мне подсказывает, что и в архиве местного ГТРК ничего интересного мы не найдем, – сказал Олег.

Он снова присоединился к общей компании. Фима остался у окна. Он, будто дозорный, вглядывался в громкую, трепещущую светом темноту и время от времени болезненно морщился.

– Но проверить-то надо!