Рассвет для тебя

— Этим бы дочь меня не огорчила. Девочка знала, как я отношусь к Виталию. Собрался уйти — туда и дорога.

— Женя, наверное, считала иначе.

Женщина раскрыла рот, намереваясь возразить, однако неожиданно согласилась:

— Все может быть. Но кончать с собой она все равно бы не стала. Я знаю это.

— А знали ли вы, что у вашей дочери другой мужчина, некий Рашид? — заметил Павел.

Крошина принялась комкать платок:

— Я, наверное, ослышалась. О ком вы говорите?

— Из показаний соседей явствует, — безапелляционно ответил Игорь, — пока ваш зять пребывал на работе, Женя принимала некоего Рашида.

Мать ударила кулаком по столу:

— Наглая ложь! Я должна встретиться с этими вашими свидетелями и спросить, с какой целью они наговаривают на Женечку.

Мамонтов взял ручку:

— Вот видите, сколько нового вы узнали о дочери. Так что можете нам поверить: здесь чистое самоубийство.

— Нет!

— Антонина Михайловна, — как можно мягче проговорил Павел, — Женя вовсе не была обязана с вами делиться своими дальнейшими планами. Кроме того, я утверждаю со стопроцентной уверенностью: самоубийцы никогда не ставят в известность своих родных. Иначе у них бы ничего не выходило.

Крошина перебила его:

— Она собиралась приехать ко мне.

— Ну и что же?

— Дочь хотела забрать свои старые вещи.

На аргументы женщины никто не обращал внимания.

— Не все тщательно готовятся к самоубийству, — сказал ей Киселев. — Некоторые кончают с собой под влиянием минутной слабости, потом сознавая, что наделали, и пытаясь спастись. Женя, к сожалению, избрала такой способ, когда помочь ей уже никто не мог.

Антонина Михайловна предприняла последнюю попытку:

— Значит, это ваше окончательное решение?

— Да, — твердо ответил Мамонтов.

Она невидящим взглядом обвела кабинет:

— Я не смирюсь с этим.

— Тогда нанимайте адвоката и ищите доказательства для продолжения ведения дела, — посоветовала ей Лариса.

Потерпевшая снова горестно вздохнула и тихо вышла из комнаты.

— Жалко ее до слез, — проговорила Кулакова.

— Жалко, — согласился Игорь, — да только она меня не убедила. Я закрываю дело за отсутствием состава преступления.

Выйдя из здания прокуратуры, Лариса заметила сидящую на скамейке Антонину Михайловну. Женщина опустила голову на колени, выражая полное отчаяние. Оперативница подошла к ней.

— Я не могу доказать, что моя дочь не кончала с собой, — произнесла мать погибшей, увидев Кулакову. — И все же… Есть материнское чутье, которое подсказывает: я не ошибаюсь. Верите?

Лариса кивнула.

— Что вы мне посоветуете? Все так и оставить? Ведь у меня нет денег на адвоката.

Кулакова порылась в сумочке и достала визитку.

— Сходите по этому адресу или позвоните по телефону и договоритесь о встрече, — сказала она, — я думаю, вам обязательно помогут.

— Спасибо, — тихо произнесла Крошина.

Глава 7

Катя Зорина сидела за компьютером, готовя материал для завтрашней газеты. В полной тишине резкий телефонный звонок заставил ее вздрогнуть. Не отводя взгляда от экрана, она сняла трубку:

— Зорина слушает. Кто? Ну, хорошо, заходите.

Закончив разговор, журналистка задумалась. Не далее как вчера Костя рассказал ей о новом происшествии.

— Игорь решил закрыть дело, — констатировал он.

Жена удивленно посмотрела на супруга.

— С чего это? На него не похоже.

— Не будем же мы расследовать чистое самоубийство.

Катя пожала плечами:

— Ну, раз вы уверены…

Костя взглянул на нее с недоумением:

— То есть ты не рада, что муж за последние полгода наконец-то вовремя придет домой?

— Глупый! — Молодая женщина обняла его за шею.

К удивлению журналистки, только что позвонившая дама назвалась матерью погибшей Евгении Лаковской и попросила о встрече. Зорина не представляла, зачем могла понадобиться Крошиной, и уже хотела отказать, однако любопытство взяло вверх, к тому же женщина назвала имя Ларисы, по чьей рекомендации она звонила. Катя закрыла документ, над которым работала, и включила электрический чайник. Чаепитие всегда располагает к откровенности и стимулирует работу мысли.

Мать покойной робко постучала в дверь, вошла и остановилась на пороге.

— Можно к вам? Я Крошина.

— Здравствуйте! — приветливо улыбнулась ей Катя. — Проходите, пожалуйста, садитесь.

Антонина Михайловна присела на краешек стула. Зорина расположилась напротив.

— О чем вы хотели поговорить?

По щеке посетительницы поползла слеза. Журналистка вздохнула, погладила мать по плечу.

— Я понимаю, как вам сейчас трудно. Но постарайтесь успокоиться, иначе мне нелегко будет понять, чем я могу вам помочь.

Крошина кивнула и вытерла глаза.

— Вот и хорошо, — одобрительно заметила Зорина. — А теперь рассказывайте.

— Прокуратура хочет закрыть дело по поводу убийства моей дочери.

— Вы хотите сказать, самоубийства? — уточнила Катя. Антонина Михайловна дернулась:

— Нет, именно убийства. Женя не могла покончить с собой.

Журналистка развела руками:

— Я в курсе некоторых деталей. Мой муж оперативник, он занимался расследованием.

— Знаю. Его фамилия Скворцов, верно?

— Верно, — подтвердила Катя.

— Они почему-то не захотели меня слушать, — Крошина комкала платок.