Рассвет Ив (ЛП)

Я повернулась в объятиях Салема и увидела Эдди, Линка и Хантера, растянувшихся на спальных мешках у двери. На другом конце комнаты Джесси и Рорк не двигались. Их глаза были закрыты. Голова Рорка лежала под углом к плечу Джесси, его рука покоилась на коленях Джесси.

Тепло разлилось по моей груди. До сих пор я не знала, как сильно хотела этого для себя. Плечо, на котором можно спать. Рука, которую можно держать. Мужчина, которому я отдам свое сердце.

Я расслабилась, прижавшись к груди Салема, и пробормотала:

— Каков план?

— Солнце садится через два часа, — Салем прижался губами к моему лбу. — Тогда мы направимся в ваш лагерь.

«Мы». Счастливая вибрация резонировала глубоко внутри меня.

Глава 18

Три недели спустя я сидела рядом с Эдди на бетонной крыше и подставляла лицо розовато-оранжевому небу, пока солнце опускалось за гору Волкано Юкона. Сон с Салемом в короткие дневные часы наполнил меня тоской по этому эмоциональному теплу солнечного света, вдыхающего жизнь в холодный мертвый мир. Поэтому я оставила его спать, сменив комфорт его объятий на украденный момент ультрафиолетовых лучей.

— Разве это не странно, когда твои зубы вот так приходят и уходят? — Эдди уставился на мой рот и передал мне чашку горячего желудевого варева, которое мы пили вместе.

— Немного странно, наверное, — я провела языком по ровным человеческим зубам и пожала плечами. — Я уже начинаю к этому привыкать.

— По крайней мере, Салем не сможет подкрасться к тебе незаметно.

— Верно, — я отхлебнула горького, похожего на кофе напитка и вытянула ноги, свешенные с края крыши.

Мы примостились на углу трехэтажного Г-образного здания. В старом мире это была больница. Теперь помещение служило западным бастионом нашего временного лагеря. За моей спиной мешанина каменных и деревянных стен окружала то, что осталось от провинциального канадского городка. Ограда в некоторых местах была слабой, и внешние баррикады между рушащимися каменными зданиями можно было преодолеть, если бы хватило времени и решимости. Мои солдаты трудились неделями, вырубая деревья и укрепляя периметр.

Тридцать шесть человеческих мужчин и четыре женщины жили здесь до того, как мы появились. Наша группа из двух десятков солдат и двадцати выживших женщин более чем удвоила численность населения. Но как только граница вокруг поселения будет обеспечена, мы вернемся к плотине Гувера и оставим беременных женщин здесь.

Эдди поднял бинокль и вгляделся в тени, которые начали формироваться на замерзшей тундре.

— Мичио хочет забрать Салема с нами.

— Я знаю, — я отставила чашку в сторону и поежилась от быстро падающей температуры.

Мое пальто с капюшоном было сшито из лоскутов свитеров разных землистых цветов. Рукава свисали ниже моих ладоней, а многослойная шерсть расклешивалась вокруг колен. С тех пор как я вернулась в лагерь, я обзавелась крутым гардеробом. Двое из оставшихся в живых были швеями, и они обнаружили склад тканей в одном из старых зданий. Окруженные шерстью, льном, шерстью альпака и кожей, они смастерили для меня множество деталей, приспособленных к каждой впадине и изгибу моего тела.

Сегодня я надела коричневый кожаный корсет поверх струящейся белой блузки и облегающих брюк. Моими любимыми аксессуарами были толстые ремни, которые обвивали талию, каждый из которых был приспособлен для ношения таких вещей, как компас, кинжал моей матери и веревка. Когда Салем впервые увидел меня в этом наряде, он снял его кусочек за кусочком и трахнул меня у стены нашей импровизированной спальни.

Мои бедра сжались при воспоминании о хищном голоде в его глазах, и я почувствовала внезапное желание вернуться в комнату и разбудить его, обхватив ртом его член. Он не позволял мне так ублажать себя с тех пор, как появились мои клыки. Я не винила его, но, черт возьми, мне нравилось чувствовать его у себя в горле. Мне нужно придумать способ сосать его, не кусая.

— Мичио, кажется, он нравится, — Эдди опустил бинокль, и его карие глаза сузились, как будто он мог читать мои мысли.

— Да, Мичио от него в восторге так, как ученый восхищается букашкой под увеличительным стеклом, — мой выдох вырвался белым облачком пара. — Салему уже до чертиков надоело, что Мичио его колет и ощупывает. Он хочет вернуться домой. В свой дом.

После серии анализов крови и медицинских осмотров Салем и Мичио пришли к безрезультатному спору. Странные серебряные штуки в крови Салема не обнаруживались под микроскопом, и в тестах Мичио не отразилось никаких известных медицинских причин. Салем верил, что дело во мне, что моя генетическая структура позволяет мне видеть то, чего не существует с медицинской точки зрения. Мичио хотел собрать побольше цифр, данных и фактов.

Он попросил Салема поехать с нами домой, где он мог бы изучать нас с лучшим оборудованием и анализировать, сколько душе угодно. Когда Салем вежливо отказался, Мичио согласился:

— Ты прав. Ответ не в лаборатории.

Грань между наукой и верой являлась проблемой, с которой Мичио боролся с того самого дня, как встретил мою мать.