Рассвет Ив

Во мне вспыхнуло желание защитить. Вопреки всему случившемуся, я не была заинтересована в мести. Я буду сражаться с каждым, кто попробует на него напасть.

Я повернулась обратно к поднимающейся двери. Если я узнаю, где он живет, я смогу вернуться. Поэтому…?

— В старом мире существовала популярная поговорка, — низкий рокот тембра Салема раздался поверх скрежета двери.

Я резко развернулась и обнаружила его стоящим в тени на расстоянии трех метров от меня. Его руки были засунуты в передние карманы кожаных штанов, рубашка туго натянулась на накачанной груди. Локти отведены от боков, плечи сгорбились вперед. Его поза была напряженной, неловкой, столь ужасно неестественной. Такой не в духе Салема.

Солнечный свет и жар лились позади меня, постепенно поднимаясь по моим ногам сзади. Как бы мне ни хотелось увидеть пейзаж снаружи, я не могла отвести от него взгляд.

— Согласно поговорке… — он смотрел на желтый свет, растягивающийся по бетону и устремляющийся к его ботинкам. — Если любишь ее, отпусти. Если она вернется к тебе, то останется твоей пленницей навеки. Оковы применять по желанию.

Мою грудь сдавило, губы дернулись в чем-то среднем между улыбкой и рыданием.

— Поговорка звучит вовсе не так.

— Сойдет, — он отступил на несколько шагов, гонимый подступающим светом. Его взгляд не отрывался от моих глаз. — Я буду ждать тебя.

Тоска и горечь охватили меня, и мой подбородок задрожал от битвы эмоций.

— Я не вернусь, Салем.

Он кивнул — дерганое движение, наполненное болью — и его глаза светились под темными бровями.

— Я буду ждать вечно.

«Пожалуйста, скажи, что ты не серьезно. Я не смогу это вынести».

Дверь завершила подъем, вынуждая Салема отступить еще глубже в гараж, окутанный тенями. Жар на спине манил меня, упрощал задачу отвернуться от него.

Золотистый песок усеивал земляной склон. Я побежала к нему, выскочила на ослепительный свет и ахнула. Солнце ударило по глазам и купало мою кожу в жаре. Ощущение было столь ошеломительным, что я пошатнулась, со свистом втягивая воздух. Это. Было. Изумительно. Я стояла там несколько долгих секунд, впитывая свежий воздух и подставляя лицо великолепному синему небу.

Солнце высоко стояло над бесконечной пустыней. Несколько бетонных башен возвышались вокруг меня как зазубренные пики в песке. Ландшафт, сухой жар, горный хребет вдалеке… все это было знакомым. Мое сердце гулко ударилось о ребра. Это мое надеющееся воображение или…?

Я резко обернулась к гаражу и пошатнулась назад, мой взгляд поднимался вверх, вверх, вверх по массивной стене обломанного бетона. Постройка, располагавшаяся над подземным домом Салема, ее узнаваемые изогнутые очертания и огромный размер служили известным ориентиром в руинах Лас-Вегаса.

Да ну нахрен. Я всего в шестидесяти километрах от дома!

Я свежим взглядом окинула окрестности и узнала кое-какие горы крошащегося бетона. Когда последние люди забросили этот засушливый город двадцать лет назад, пустыня забрала то, что принадлежало ей. Монолит, возвышавшийся надо мной, был одним из немногих руин, которые по-прежнему выглядели как здание. Во всяком случае, так выглядел его фасад, истыканный квадратными дырами — окнами без стекол, которые некогда принадлежали роскошному отелю. Вся задняя часть отсутствовала, верхним этажам недоставало огромных кусков. Такое ощущение, будто рука Ив потянулась с небес и выхватила отдельные части.

Стоя спиной к далеким горам, я смотрела на восток, в направлении плотины Гувера и моей семьи.

Четыре месяца назад Салем забрал меня из Канады и привез домой. Все это время я была дома.

С комом в горле я побежала обратно в гараж и нашла его там же, где и оставила. Плечи напряжены, руки в карманах — он наблюдал за моим приближением с жидким пламенем в глазах.

— Почему ты построил это здесь? — я остановилась на расстоянии вытянутой руки от него и зеркально повторила его позу.

— Город был заброшен, и тут целые мили подземных туннелей.

— Это не единственная причина.

— Нет, — мускул на его щеке дернулся. — Мне нужно было находиться поближе к тебе.

Жестокие вещи, которые он делал со мной, оставили неизгладимые шрамы. Но эта выворачивающая наизнанку несправедливость разлуки с мужчиной, которого я буду любить всю свою оставшуюся жизнь, была зараженной раной, которая никогда не заживет.

Я не смогла удержать себя от того, чтобы подойти к нему. Его объятия раскрылись, и я продолжала идти, пока не оказалась вжатой в его грудь, стиснутая в его крепких объятиях и дышащая воздухом, который больше никогда не будет пахнуть так вкусно.

Это не был запах обмана. Он был свирепо искренним. Он пахнул, как снег в метель. Аромат чая из сосновых иголок и очага, в котором горит дерево. Это был смех, мечты, нежная ладонь в моих волосах, искра в моей груди. Это был запах его глубокого вздоха, когда он целовал мою шею. Это была любовь. Бескорыстная любовь. Сильная. Теплая. И она была со мной в каждом вздохе.

Со вспышкой надежды я внутренне сосредоточилась, ища связь, которая некогда гудела между нами.

Тишина. Мертва. Она не вернется.