Рассвет Ив

Аркендейл стал домом для первого потока женщин, которых вылечила моя мать. Они первыми основали человеческое поселение и первыми забеременели, сделав Аркендейл поворотным пунктом для человеческой расы. Через месяц после этих беспрецедентных беременностей моя мать забеременела мной.

— Ты врешь, — я прищурилась. — Даже если ты родился в Аркендейле…

— Я никогда не был в Аркендейле, — его взгляд проследил за моей застывшей позой и вернулся к моему лицу. — Тебе нужно расслабиться, — он похлопал по полу рядом с собой. — Садись. Я не буду кусаться, Доун от Ив.

— Мы уже выяснили, что тебе известно мое полное имя, — напряжение скрутило мои плечи. — Будет только справедливо, если я узнаю твое имя.

— Ладно, — он наклонился вперед, упершись локтями в колени, и пронзил меня взглядом, полным ярости. — Салем от Элейн.

У меня перехватило дыхание.

— Элейн? Нет, это… не…

Буря отрицания и ярости поднялась во мне. Ребенок Элейн с легкостью мог бы быть на пять месяцев старше меня.

Но это было слишком нереальным совпадением, чтобы пропавший ребенок Элейн из всех возможных мест объявился здесь, в этой комнате, в гребаной Канаде.

— Ах, так Мичио тебе сказал? — болезненное удовольствие приподняло его щеки. — Тогда ты знаешь о его отношениях с моей матерью.

— Отношениях? — под спокойствием моего голоса я кипела от яростной защиты моего отца. — Элейн насиловала его. Раз за разом.

— Ну разве не сука?

Мое сердце гулко стучало мучительным звуком.

— Моя мать нашла Элейн в горах за месяцы до Аркендейла. Она вылечила Элейн. Защитила ее. И Джесси, мой…

— Твой биологический отец.

— Да. Друзья Джесси позаботились об Элейн.

— Ты хотела сказать, они ее трахали, — от его отсутствия эмоций у меня по коже пробежал холодок. — Она сказала, что я похож на Таллиса, австралийского друга твоего отца. Я не знаю, потому что Таллис умер еще до моего рождения. Потому что Великая Ив не смогла спасти его.

Я знала эту историю до мельчайших подробностей.

— Моя мать пыталась спасти его. Она все же спасла Элейн. И знаешь, как Элейн вернула услугу? Она объединилась с Дроном и обратилась против всей моей семьи!

Он пожал плечом.

На х*й его. Я все еще чувствовала боль в голосе Мичио, когда он рассказывал мне, как его тело контролировалось Дроном, как он не мог пошевелить пальцем, чтобы спасти мою мать, не мог защитить себя от Элейн.

Я гневно уставилась на сына этой мерзкой сучки.

— Мичио заперли в комнате, он ментально все осознавал, но не мог управлять своими мышцами, в то время как твоя беременная мать насиловала его снова и снова. Месяцами, — дикая ненависть кипела в моей крови и рычала в моем голосе. — Где она?

Никто не знал, что случилось с Элейн и ее нерожденным ребенком. Кроме моей матери, Элейн была единственной женщиной, которую Мичио когда-либо кусал — укус, который случился против его воли. Неизвестно, как это отразилось на ее еще не родившемся ребенке.

Салем уж точно не был похож на человека, бл*дь. Дело было не столько в клыках, сколько в этих неестественных глазах, в том, как они рассеивали свет, отрицая логику и гипнотизируя до полной растерянности. Искаженное, ослепляющее, сексуально опаляющее смятение.

Было ли «сексуально опаляющее» правильным определением? Я не знала, но, черт возьми, я чувствовала что-то — мощные, непреодолимые импульсы, бешено пульсирующие между моих ног. Я не просто хотела прикоснуться к его клыкам. Я хотела попробовать их на вкус. Всепоглощающая боль в моей киске умоляла меня забраться к нему на колени и тереться о твердую длину, очерченную его брюками. Искры в его глазах украшали мир лижущим, кусающим, толкающимся вожделением. Ничто не имело значения, кроме необходимости сделать его моим первым, моим последним и моим всем между ними.

«Это трюк. Это трюк. Вырвись из этого состояния».

Я впилась зубами в губу, пока вкус крови не покрыл мой язык. Пока мое зрение не прояснилось, а тело не остыло.

— Ты меня околдовываешь.

— Нет, но должен сказать… девственность никогда не пахла так отчаянно, — его тембр вибрировал в моем лоне. — Так чертовски изысканно. Прежде чем мы выберемся отсюда, я заставлю тебя извиваться на моем члене, сжиматься вокруг меня и умолять, пока твой голос не пропадет.

— Эм, ну да… удачи тебе с этим, — я сильно моргнула и направила свой взгляд на его босые ноги. — Где, бл*дь, твоя мать?

Воздух изменился, и в следующий миг он оказался на мне. Зажатая между стеной и мощными мускулами его груди, я не могла высвободить запястья из оков его руки на моей спине, не могла отвернуть голову от его пальцев на моей челюсти.

— Моя мать умерла, — его сердце колотилось возле моего сердца, его эрекция упиралась мне в бедро, а клыки дразнили нежную кожу на моей шее.

— К-как? — я впилась ногтями в плоть, разрывая мускулистую поверхность его предплечья.

Он прижался зубами к моей яремной вене.

— Я вырвал ей горло.

Глава 4

— Почему ты разорвал горло своей матери? — я прерывисто вдохнула, зажатая между стеной и жестким телом Салема. — Это связано с голодом или она была злобной сучкой?