Рассвет королевы демонов

Надин усаживается в кресло и, облокотившись локтями на подлокотники, складывает пальцы домиком.

– В нашем роду было мало «брака» магии. Ну знаешь, это когда рождается маленькое чудовище, что способно уничтожить все королевство одним щелчком пальца? Так вот, я был одним из них. Мы играли с братом, строили что-то из песка без применения магии, и Юхан решил, что раз он старше, то ему можно рушить мои замки. И он это сделал. Хочу заметить, что ребенком я был спокойным, так говорила наша матушка. – Надин делает паузу, словно почитает честь ее. – И это был первый раз, когда во мне проснулась магия зыбучих песков.

Я вспоминаю, о чем нам рассказывали в академии. О пяти иных магиях, которые запрещены высшим советом хранителей Мира Йертсен. Но не подаю виду, продолжаю слушать Надина.

– Сейчас, конечно, воспоминания становятся мутными и неразборчивыми, однако я до сих пор отчетливо помню, как злился на брата. Как мне было обидно, что он позволяет себе так вести себя со своим братом. С принцем восточных земель!

Обида, о которой говорит Надин, чувствуется до сих пор в его словах. Словно это событие было недавно и рана, образовавшаяся от горечи, еще пульсирует и кровоточит.

– Но Юхан был любимым сыном. Юхан не бастард, как я. Поэтому наказали меня, а не его. Кстати, – прерывается Надин и разъединяет руки, поудобнее расположившись в кресле, – я – плод отцовской слабости. Горя и болезни матери, которая не смогла ему принести еще одного наследника. И если тебе интересно, то моя покойная мать была простой служанкой. Ее заставили против воли вынашивать королевский плод, а после тяжелых родов ее отравили. Говорят, смерть наступила мгновенно: ни боли, ни страданий, ни горечи. Почему так поступил отец? – задает вопрос Надин, практически опережая мои мысли. – Очень просто. Он верил, что я буду чувствовать себя своим, ведь во мне течет его королевская кровь. Но… он ошибался.

Перевожу взгляд на Юхана, который нервно сглатывает, однако стоит смирно. Их явная вражда видна невооруженным взглядом. Но, увы, разбираться с этим я не намерена.

– Возвращаясь к тому, что я сделал, можно сказать кратко: от переполняющей меня злости я чуть не убил Юхана, создав воронку из песка, которая медленно засасывала того в недры земли. Удачно подоспевший Монах Киро отговорил меня от содеянного. Второй раз произошел через пару лет, когда мы с Юханом тренировались в Храме Шри-Дели, куда нас отправлял отец каждый месяц, чтобы мы были в гармонии со своей стихией. Юхану сила давалась куда лучше, чем мне. Я уже не помню точно, что мы не поделили…

– Веру, – вступает в разговор Юхан. – Мы завели разговор о вере в себя и свои силы, и ты сказал, что только благодаря тому, что я подлинный отпрыск, мне дается все легче.

Я перевожу взгляд на Юхана, который с трудом держит себя в руках. Это заметно по его глазам, которые разом наполнились горечью и печалью. Я осознаю, что ему сложно об этом вспоминать, потому что рана никогда не заживет. Впрочем, я его понимаю.

– Точно, – задорно подхватывает Надин. – Чертова вера в себя и нашу силу позволила мне второй раз едва ли не убить Юхана.

– Едва ли, – тихо повторяет за братом принц.

– Тогда отец принял решение, что стоит оградить отпрыска от королевской семьи, дабы я не натворил дел. Меня отправили в храм. Сказать по правде, это были мои лучшие годы жизни.

Надин замолкает, словно дает возможность переварить каждому внутри себя ту информацию, что мы услышали. Юхан опускает глаза в пол, будто бы вновь переживает свое прошлое.

– Но через несколько лет в храме случился мятеж. Двое хранителей огня Ифра решили устроить бунт, – продолжает Надин с точно такой же интонацией, которую выдерживает во всем разговоре: покойной, мелодичной, проникновенной. – Хоть меня и выгнали из нашего королевства, изолировав от всех, я все равно испытывал только любовь и признание всем, кто дал мне то, что я сейчас имею. Тогда в Храме Шри-Дели развернулась кровавая битва магов огня и тех, у кого была магия зыбучих песков или лавы. Как вам известно, моя дорогая гостья, эти гибриды магической силы запрещены у нас в мире. Но они все равно существуют. В ту ночь погибло много хороших магов, шаманов, целительниц. А когда отец подоспел с армией, то уже было поздно.

Юхан переступает с ноги на ногу. Он нервничает, и это заметно по его поведению, которое, как мне кажется, лишь ворох прошлого, которое он пытался скрыть.

– В ту ночь отец сказал, что я не достоин носить в дальнейшем его королевский титул. Он искренне стыдился меня за то, что на моих руках осталась кровь невинных магов. Что если бы я был умнее и во мне бы протекала его царская кровь, то я бы не поступил так, как отшельник магии огня. Он говорил о том, что я не убивал бы своих братьев и сестер, а давал лишь отпор. Что я один из тех, кто осквернил этот храм, запачкав не только свои руки, но и честь.

– Но, – прерываю его, хмурясь, – как вам нужно было поступить? Стоять и ждать своей смерти?