Рассвет (ЛП)

Каэл зажмурился от удара крыльев Дорчи, надеясь, что дерево над ним выдержит. Оно устояло… но стоило дракону уйти, как пришел Ульрик.

Он присел рядом с Каэлом и посмотрел на его грязное лицо. Он скользнул по нему темным взглядом, но держался на расстоянии руки. Словно не хотел приближаться.

— Кто ты? — прошептал он, словно себе. — Пережил падение с неба, удар хвоста дракона, еще и такое странное оружие, — он посмотрел на шипящий Рассвет в грязи. — Этот человек стоит внимания.

Каэл молчал. Даже если бы ребра не болели от дыхания, даже если бы мир не кружился от потери крови, он не ответил бы.

Ульрик не заслужил ответа.

Он вздохнул.

— Хорошо. Ты умрешь безымянным изгоем.

Он протянул руку, и Каэл увидел, что кучи цепей нет, осталось лишь три звена. Два лежали на его запястье. Третье пылало бушующим светом.

«Килэй…».

Камень поднялся с земли по велению Ульрика. Он хлюпнул, покинув грязь, и оказался втрое больше головы человека.

Каэл не знал, зачем Ульрику камень. Не важно, хотел он придавить его или разбить ему голову. Он знал, что у него остались мгновения, чтобы жить и думать. С таким телом он не мог двигаться. Он не мог бы сесть, не то, что бежать.

Он должен был попытаться.

Горячие слезы лились по его лицу, он попытался откатиться. Огонь пронзил разбитые ребра, чуть не задушив его своей яростью. Он потянулся к лозе, висящей рядом, надеясь, что поднимется на ноги. Но не вышло. Он не смог даже дотянуться. Его рука упала…

И коснулась чего-то шуршащего.

— Да, этот подойдет, — пробормотал Ульрик, крутя камень в воздухе. — С какой стороны начнем? С гладкой или неровной?

Каэл молчал. Он отгонял тьму и боль в ранах, огонь в ребрах. Он сунул руку в карман и вытащил письмо. Он смотрел на печать с черным драконом, показывая другую сторону Ульрику.

Архимаг прищурился.

— Что это…?

Его голос умер, он смотрел на слова. Он невольно прочел их, он должен был прочесть их. Каэл помнил, как они были написаны: с резкими завитками, чтобы послание врезалось в голову читателя.

Каэл знал, когда камень упал рядом с ним, что в ушах Ульрика звенит голосок:

«Открой письмо немедленно».

Он чуть не порвал пергамент, спеша забрать его у Каэла. Его грудь с трудом вздымалась и опадала, руки дрожали, пока он ломал печать. Как только он посмотрел на страницу, Ульрик завопил.

— Нет! Нет! Я опаздываю! — он развернулся и побежал, пропал среди деревьев.

Каэл лежал в тишине, пытаясь успокоить тело. Он смог замедлить сердце и слабо дышать. Он сосредоточился на следующем ударе и дыхании. Если он подавит боль, найдет силы исцелить ее.

Пока ему нужно было выжить.

Каэл так затерялся в трансе, что открыл глаза уже вечером. Туман пропал, болото ожило песнями существ, любящих ночь. Он старался дышать в такт с пением и кваканьем, отвлекая разум от боли.

Он закрыл глаза, и давление открыло их.

Давление было тенью на его голове. Что-то коснулось его волос, он услышал резкое дыхание. Какое-то существо нашло его, пришло на запах крови.

Нет, Каэл так не умрет. Он мог набраться сил для одного удара.

Он взмахнул рукой в пустоте и заплатил за это. Боль затмила все перед глазами. Его рука упала на землю за головой, он все силы направлял, чтобы остаться в сознании.

Он не ожидал ладони на запястье или гул знакомого голоса за ним.

— Я предупреждал, Меченый, — сказал Серочес, шепча с рычанием. — Разве я не говорил, что придет день расплаты? Я был прав, — он сжал крепче и добавил. — День настал.

ГЛАВА 46

Навязчивость

Его открытые глаза покрывала тьмой его боль. Но Каэл знал, что вокруг него голоса, он слышал их бормотание во тьме. Он не понимал слова, и не было сил спросить.

Рука Серочеса все еще сжимала его запястье. Руки скользнули под него. Его раны горели от давления, его тело подняли с земли. Его грудь, казалось, провалилась и тащила его во тьму. Но Каэл держался на краю.

Его не утащат. Он не отпустит.

Время шло странно. Голоса пропали, он слышал только шум ночных существ. Они двигались, и рука Серочеса удерживала его прикованным к свету.

Они старались быть нежными. Каэл знал по их медленным движениям, что они старались не навредить, опуская его. Но, когда его спина коснулась земли, он с трудом удержался.

Резкая боль пронзила грудь. Он начал бояться за жизнь, но жжение вдруг сменилось прохладой облегчения. Тьма медленно отступила, словно иней растаял на окне.

Серочес был рядом. Он прижимал нечто, похожее на мох к груди Каэла, бормоча во время работы:

— Ты его помнишь, да? Да, это он… он в ответе…

«За что?» — удивился Каэл. Он не знал, чем разозлил шамана волков, если он вообще злился. Серочес рычал так, что не все слова были понятны.

Чем дольше он слушал, тем больше терялся.

— Да, его нужно благодарить… хорошо, но нужно больше… больше…

Другой сгусток мха остудил рану на его животе, и Каэл смог выдохнуть:

— Что…?

Серочес затих. Он появился над Каэлом, а за ним и другие лица. Они обступили его так плотно, что он видел только их большие глаза и дикие гривы рыжих волос.

Горный народ.

Каэл пару мгновений смотрел на них, а горный народ — на него. Они молчали. Он был уверен, что не видел их раньше…