Рассвет на 15-м этаже

– Я не считала, что учёба и работа сделают меня счастливой. Я хотела отдыха, хотела праздника. Я думала, что самоуважение – это менее важно, чем большие деньги и постоянные развлечения.

Мама робко спросила:

– А теперь ты… изменилась?

Я сделала глоток чая.

– Да, я изменилась. Я даже учусь на первом курсе факультета психологии, – Глаза мамы счастливо заблестели, – Но это не произошло по моему желанию. Карьера эскортницы недолговечна, и, словом… Незадолго до моих 30 меня выгнали, я не ушла сама. Только после этого мои ценности изменились, и то не сразу. Это произошло позже, но… я рада, что это произошло.

Я откусила кусок булочки с заварным кремом. Это была моя любимая сладость в детстве, а я более 10 лет не позволяла себе сладкого.

И тут я разревелась.

– Простите меня, – Плакала я, – Я разочаровала вас, да ещё и бросила! Я была так зла, так обижена, я думала, что без вас будет лучше, а по сути…

– Девочка моя, – Произнесла мама, мягко трогая меня за плечо, – Виновата не только ты. Мы виноваты перед тобой не меньше.

– Что? – Удивилась я.

– Когда ты ушла из дома, мы, конечно, злились и думали, что это подростковый бунт, что ты не сможешь жить без нас, что ты быстро прибежишь обратно, а мы устроим тебе истерику с битьём посуды… Но когда прошло несколько месяцев, год, два… Мы стали читать книги по детско-родительской психологии. Много книг. Мы были удивлены, потому что, казалось, делали для тебя всё, а по сути…

Мама снова начала плакать. Я погладила её по руке.

Слово взял папа:

– Изучив много литературы, пройдя курс психотерапии… Мы поняли, что мы не делали всё для тебя. Это мы были эгоистами.

Я округлила глаза. Он продолжил:

– Не буду углубляться в термины, я сам в них не особо понимаю… Мы просто перекладывали свои ожидания на тебя. Мы сделали тебя смыслом жизни, мы поставили тебя на пьедестал и нам казалось, что это – лучшее проявление любви. Только спустя несколько лет после твоего ухода мы поняли, что никогда не спрашивали тебя о твоих желаниях. Что мы слишком часто долбили тебя фразой: «Нет слова «хочу», есть слово «надо»». Если бы у тебя было счастливое, весёлое детство – больше игр с друзьями, катания на роликах, воздушных шариков, фломастеров… Скорее всего, тебя бы не потянуло к «праздникам» в более взрослом возрасте. Мы лишили тебя детства, и это наша, а не твоя вина.

У меня подступил комок к горлу. Я ожидала всего, чего угодно, но не этого…

– Мне казалось, это я подвела вас. Вы делали всё, чтобы гордиться дочкой, а дочка стала позором семьи…

– А твоя… работа… – Вдруг взяла слово мама, – Она делала тебя счастливой?

– Пока я занималась этим, мне казалось, что да, но позже… я изменила своё мнение.

И опять эти строки, вычитанные где-то в интернете:

«Мой рассвет начнётся ровно в пять утра

На том самом пятнадцатом этаже

Не хочу отпускать, но тебе пора

Забери свою шапку – мне не нужна уже…»

– А у тебя были нормальные отношения? В смысле, может, брак, хотя бы гражданский…

Мне не хотелось отвечать. К счастью, на кухню вошла наглая персидская морда.

– Вот моя семья, – С улыбкой указала я на Персика.

– Мряу? – Удивился он.

Я похлопала по своим коленкам и удивилась даже больше, чем он, когда кот запрыгнул на них и стал мурчать.

– Какой хороший у тебя «лев», – Улыбнулась мама, – Сильно любишь его?

Я перевела взгляд вниз и встретилась с янтарными глазами рыжего кота. Я поняла, что всё это время он любил меня, несмотря ни на что, и страдал, что я воспринимала его, как игрушку.

Я нагнулась и поцеловала кота в макушку, а потом почесала за ушком.

– Конечно, я люблю его. Его и… и вас. Простите меня, если сможете.

– И ты нас прости, дочка, – Тепло ответил папа.

Я не хотела, чтобы после этих слов кто-то из нас опять начал плакать, поэтому переменила тему:

– Я, что ли, зря раскладывала все эти печенья, конфеты и пирожные? – Сказала я шутливо-гневным тоном, – Я для вас старалась! Давайте пить чай и наедаться сладким!

Мне удалось разрядить обстановку и снизить накал: беседа пошла в более повседневном и менее эмоциональном русле. Я слушала о здоровье родителей, о новостях с работы… Сложные темы больше не поднимались, что радовало. Родители уехали поздним вечером. Мы завершили посиделки на самой радостной ноте.

Когда мы снова остались с Глебом Борисовичем после пар, я отчиталась о том, что уже прочла определённую часть книги и о том, как хорошо сложилось общение с родителями.

– Я очень рад, что Вы снова поддерживаете отношения с семьёй, это важно. Каково Ваше мнение о Сонечке Мармеладовой?

– Честно? – Пробормотала я, – С одной стороны, мне в какой-то степени жаль её, а в какой-то… и нет.

– Что Вы думаете о финале? О том, что она тоже искупила свой грех, поехав с Раскольниковым на каторгу?