Рассвет над Майдманом

— В остальном — Совет активно готовится к обряду. Осталось меньше двух недель. Все готово и перепроверяется еще раз, под присмотром эльфийской колдуньи…

Вождь благосклонно кивнул, и щуплый орк исчез, будто его и не было… Пару минут спустя в юрту заглянул Шатун, принеся с собой запахи костров и лошадей. Склонился в поклоне, вслушался в тихий шепот повелителя.

— Человека — не трогать, пусть в охранной тысяче так и сидит. Девчонок — не беспокойте. Дождемся Дикого вождя, послушаем, что он скажет. Оружия чужака не лишать, посмотрим в деле. Может, размяться захочет. За хвостатыми присмотри, очень сегодня их старший человечком заинтересовался…

Получив еще пару мелких поручений, могучий орк неслышно покинул Многоголового. Спустя несколько минут только закованные в сталь телохранители слышали богатырский храп предводителя…

* * *

Облако поднятой пыли серой мукой осыпало немногочисленных зевак на обочине. Мальчишки радостно забрались на крепкий забор и свистом провожали проходящие мимо войска. Фрайм придержал коня, все равно соваться в запруженные солдатами ворота смысла нет. Окинул взглядом бредущих пехотинцев и помрачнел.

— А что, дьяволята, долго еще служивым шагать? — повернулся к ближайшим малолетним непоседам.

— Ну, месяц или два, или полгода… Степь — она большая.

— Я про то, сколько мне тут пылью дышать.

— А, так это час, не больше. Вон, складские шагают, считай, они одни и остались. Как пройдут, можно и в город податься.

— Складские?

— Да, их величества обещают надел в новых землях каждому, кто сейчас с войсками пойдет. Вот ополчение и набрали. А это работяги со складов, мешки ворочать все тяжелее, чем обозы сопровождать и на стоянках войскам продукты разводить. Получили по копью и пошли… Жаль, вы опоздали, две недели тому назад бароны дружинников выводили, вот там… — в глаза мальчишек явно читалась зависть. — Кони отборные, доспехи так и сверкают. А солдаты у баронов — как на подбор. Обещают, что дружины пополнять будут из отличившихся в боях! Эх, нам бы туда, в оруженосцы, а потом…

Наемник лишь головой покачал. Конечно: оруженосцем, потом латником, а самые удачливые доживут до легкой кавалерии. Если доживут. Но в отборные войска попадут лишь незаконнорожденные и лично отобранные среди вассальных крестьян крепкие мальчишки, способные выдержать железную муштру и угнетающий казарменный быт. Горожанам тут ловить нечего. Только — в ополчение, грязь в обозах месить и на направлении основных ударов телами чужую конную лаву останавливать. Умирая за жалкие гроши и грубую пищу.

Это дружинники могут потом претендовать на участок земли, который сдадут в аренду и будут попивать свежесваренное пиво. Или продадут наградные листы и откроют маленький трактирчик, а то и в ветеранскую гильдию вступят, пестовать будущих солдат для барона. А горожанину достанется в лучшем случае с десяток золотых и шрамы от пережитых атак. Да дешевая выпивка вечерами за рассказы о пережитых приключениях. Пока не сопьешься…

Из ворот показался хвост ощетинившейся копьями колонны, и Фрайм стал пробираться поближе к воротам. Нужно побыстрее встретиться с Мимом, обсудить последние новости. А потом — бочка с горячей водой, чистая одежда и крепкий сон после долгой утомительной дороги…

* * *

Торопыга аккуратно подала кусок горячей влажной материи Глэду. Тот вытер лицо, руки, обтер грудь и с поклоном вернул влажную ткань обратно. Принял из тоненьких лап Шонголом перевязь с оружием, накинул потертую безрукавку и вышел из шатра. Мохнатые хозяйки проводили безглазого и занялись по хозяйству.

Что бы не ворчали взрослые воины, что косятся на кормильца, но им жаловаться грех. С момента освобождения человек ведет себя как настоящий старший брат. Всегда мясо на столе, затрещинами не подгоняет, в теплые меха одел, а вчера у соседей по кострам мену устроил. Часть доспехов, оружия захваченного продал,. Новую одежду опекаемым шайтам купил, сапоги заказал. Холодную острую сталь оставил, что лишь в семьях воинов практикуют. Каждый вечер показывал, как нож удобнее в лапе держать, как удар от себя отвести и как могучего орка или человека ужалить больнее. От закованного в сталь воина не спасешься, а насильника или вора заставишь подальше держаться.

Сказки у костра рассказывает такие древние, что иногда лишь у бабушки слышали. Ответные с интересом слушает. Ведет себя иногда необычно, но что с человека взять. А еще вчера принес два кованных сундучка, поставил на пол. Торжественно подвел к откинутым крышкам, вручил каждой меч в ножнах и произнес обрядовые фразы:

— Род вручает вам право на жизнь, род вручает вам право на смерть. Смерть свою и врагов, жизнь детей и родных. Отобрать это право не смеет никто. Храните полученную сталь, как продолжение тела. Вам решать, кому ее потом вручить. Либо детям и внукам, либо оставить себе в тяжелые годы, чтобы защитить родной очаг…

Обнял маленьких орчат, у которых от волнения перехватило дыхание, добавил от себя: