Рассвет над Майдманом

— Может, ему и чуть лучше, но все равно, постарайся оставить его в покое. А уж за его тело и душу я теперь смогу побороться хоть с самой Смертью…

— Да, конечно. Не даром моя семья считает тебя лучшим врачевателем в роду…

Глонг слабо сжал руку сидящего рядом с ним, губы беззвучно шевелились. Гаттарам приблизился к нему и с трудом разобрал:

— Я собрал серебро. Сколько смог. Все собрал и отдал лично Старому Ворону. Ты уж присмотри за этим. Я скоро поправлюсь и поеду. С оружием, выкованным под единственную руку, достойную носить его…

— Конечно, я понял тебя, не волнуйся. Все будет сделано.

Выходя, глава Малого Совета наклонился к племяннику:

— Запомни, для всех — наш гость при смерти. Ты делаешь что возможно, но надежды нет. Я не хочу найти вас с кинжалами в спинах. Все понял?

Гурдо спокойно поправил ножны на поясе, распахнул куртку и показал скрытую под ней кольчугу.

— Я и говорю, больной ловит попутные ветра в выработках для последней дальней дороги. Иди, я позабочусь о нем.

И убеленный сединами гном тщательно закрыл за ушедшим крепкую дверь, обитую железом.

А спящему гному снились бесконечные коридоры, по которым он шел с улыбкой, вдыхая неизвестно откуда взявшийся в этих глубинах лесной воздух…

* * *

Окровавленное тело забилось в бездонную нору в самых нижних катакомбах огромного города. На поверхности опаляющий день сменял жаркую ночь, а в беспросветном мраке метался в бреду человек, пытаясь второй раз в этом мире удержаться на грани безумия. Глэд не помнил, как он дополз до тайного пристанища, подготовленного на крайний случай. Лишь на четвертый день жар начал спадать, и бывший бухгалтер смог утолить жажду затхлыми запасами воды и пожевать просоленное крысиное мясо. Высокая температура сменилась ознобом и, закутавшись в драное тряпье, безглазый человек провалился в вереницу видений…

Души умерших воинов оставили пришедшему из чужого мира не только целиком память и накопленные веками знания их народов. Ушедшие во мрак воины постарались передать измотанному судьбой уверенность в тающих силах, жажду жизни и радость вкуса крепкого вина, пьянящий запах трав и чарующие отражения звезд в бесконечных протоках среди камышей, навеянные дурманом священных смол видения прошлого и строгий молчаливый хор застывших багровых деревьев, поглотивших под собой Южные пределы… Сковавшая разум пелена медленно рассеивалась, и вновь обретающий себя человек с горечью вспоминал произошедшее с ним за последние месяцы. Боль утраты сжимала сердце и бередила проснувшуюся душу. Но память ушедших не смогла подсказать ответы на появившиеся перед Глэдом вопросы…

Ночь снова окутала город мерцающим покрывалом, громыхая надвигающейся с моря грозой. Неисчислимый народ подземелий разделился по личным пристрастиям. Отработавшие днем прятались в собственноручно выкопанных клетушках и углах, надеясь забыться после череды попрошайничества, воровства и борьбы за пищу с соседями. Более молодые и агрессивные выходили на опустевшие ночные улицы на охоту за чужим добром и чужими жизнями. Но ни первые, ни вторые не видели, как в глубине тоннелей возникла во тьме неслышная тень, сжимающая в худой руке самодельное копье.

Глэд потратил более получаса рядом с местом схватки, вынюхивая и прислушиваясь к малейшим шорохам. Лишь убедившись в полном одиночестве, он скользнул в пещеру. Бурые потеки на стенах коридора для его внутреннего взора предстали рыжими пятнами на серых песчаных стенах. Осторожно присев в стороне, он стал разглядывать убитого харнета.

— Надо же, тебя даже крысы не тронули. А от могилы Рыбака после твоего посещения несет страшнее, чем от нечищеных баков в порту… Кто же натравил тебя на мой след? И зачем? Кто и зачем привел тебя в мой дом? Как подсказывают мне мои друзья, твой крошечный разум убийцы не способен выбрать жертву осмысленно. Ты лишь способен жрать и убивать оказавшихся рядом беззащитных. Но ко мне ты пришел по чьему-то приказу. Мало того, ты нашел меня даже здесь… Почему?..