Рассвет над Майдманом

– Это все правильно, но я думаю, нужно отправить кого-то за Ним. Здесь мы сможем укрыть Его от преследователей, дать должное образование и оказать необходимую помощь.

– Мы не можем сейчас биться головой в стены, провоцируя обвал породы. Большой совет неодобрительно относится ко всей этой истории. Сам понимаешь, если все сказанное тобой истинно, многие бородатые головы будут вынуждены поступиться накопленной властью. Если ты вздумаешь навербовать отчаянную ватагу и пойти в человеческие земли, вас просто посадят на цепи в дальних шахтах. А попробуешь удрать один – найдут тебя недалеко отсюда в горах с проломленным черепом. Поэтому будем делать, как я сказал. После того как Спаситель осознает себя, множество вопросов сможем решить намного легче. Обернись угольной ящерицей, не бойся потерять хвост нетерпения и не подставляй голову под сапог недругов.

Глонг насупился, но все же кивнул в ответ. Немного повозился на скамье, потом вздохнул, отвесил поклон и засеменил к двери.

– И еще, – устало добавил в застывшую спину Гаттарам, – бороду приведи в порядок. Народ смущаешь…

Шорох осыпающейся из-под лап породы. Копать, копать, надо найти тело того, кто зовет к себе запахом крови. Как можно столько медлить и плутать в подземных переходах, чтобы найти единственно верный след. След, который привел к обвалившемуся проходу…

Зверь жалобно заскулил и с большей яростью продолжил раскапывать осыпающийся струйками песок. Сделав еще пару движений, он неожиданно замер и настороженно повел носом.

След. След, ведущий не только туда, но и оттуда. Как же он оплошал! Слишком долго бежал, слишком долго ждал этой встречи. Так долго, что от нетерпения начал путаться в простейших вещах, известных новорожденному щенку. След, он ведет из-под завала в сторону. Полустертые запахи, которые он должен читать так же ясно, как его народ читает следы добычи в утреннем тумане. Зверь крутнулся на месте, ткнулся мокрым носом в пару углов осевшего коридора и скользнул во тьме в одно из ответвлений лабиринта заброшенных шахт.

Нагое тело замерло у входа в обширную пещеру, оставшуюся после долгих лет выработки породы. Пустые глазницы замерли, обращенные к дальнему углу, где раньше располагалась могила умершего старика. Сейчас заботливо уложенные камни вздыбились из разрытой земли, открывая зев вскрытого последнего пристанища. У дальнего края ярким бордовым комком пульсировало что-то, агрессивным ворчанием обозначая неприязненное отношение к происходящему. Враг. Слабый запах тлена прячет в себе кисловатый след, оставленный им. Но память выдергивает видение-образ. Глэд вспоминает, как кто-то в другой жизни кормил с рук маленькую тварь, выращенную его народом из помеси крыс и степных собак. Харнет. Зверь, вырастающий до размера мелкого волка, охотится стаями, их натаскивают на беглых рабов и выставляют на бои. Зверь, которого нельзя держать дома, ибо можно утром не проснуться живым. Тварь, не знающая благодарности, в меру трусливая и беспощадная ко всему живому. Быстрая, жилистая и опасная. Это то существо, которое убивает не задумываясь и которое убило Марину… Марину… Мар…

Глэд дернулся и больно впечатался затылком в низкий потолок. Глэд? Глэд или Глеб?

В звенящей от удара голове замелькали искаженные болью картины: залитая кровью кровать, мотающееся перед лицом стремя, бесконечные травы, чужие города, бьющая по пальцу непослушная тетива, перекошенное от ярости лицо и пылающий багровый кусок железа, раздирающий глазницы…

Зверь застыл на мгновение. Все же добыча оказалась слишком ловкой. Добыча смогла подкрасться незамеченной, и лишь вековые инстинкты охоты в темноте позволили обнаружить ее за спиной. Добыча перекрыла самый большой выход из пещеры, но не атаковала, а застыла на месте и не пыталась бежать. Зверь взглянул на скрещенные внизу руки и выбрал направление атаки. Зов крови пора утолить, и никто уже не сможет помешать ему в этом. Иссушенное долгой дорогой тело метнулось к застывшей в проходе фигуре.

Инстинктивно вскинутые руки не дали харнету вцепиться в горло – отлетая, Зверь успел лишь зацепить клыками лицо Глэда, пропахал рылом песок пещеры и метнулся во второй раз. Человек глубоко присел и перебросил тело нападавшего через себя, одновременно нанося удар кулаком в пах. Но на чужие навыки и знания тело не откликалось автоматизмом, и удар лишь вызвал яростный визг, а не раздробил кости таза, как это бывало от удара орка. Харнет успел напасть еще раз, не обращая внимания на боль, ведомый ненавистью и жаждой убийства. Он рвал когтями грудь противника, пытался вцепиться в лицо, надеясь ослепить столь опасную добычу. Но вместо того чтобы пытаться спасти глаза, человек неожиданно крутнулся в поднятой пыли, навалился сверху, давя окровавленным лицом на распахнутую пасть, и с опорой на скрещенные руки резко обрушился всей массой на шею зверя. Под руками коротко хрустнуло, и лишь тяжелое дыхание Глэда тревожило тьму пещеры. С трудом он разжал челюсти убитой твари и, оттолкнув ее от себя, навалился на стену.