Рассвет над морем

— Так вот, товарищи! Сегодня у французов праздник. Полки, прибывшие сюда, участвовали в обороне Вердена — им сегодня вручены победные знамена. После церемонии солдаты и матросы получили отпуска до поздней ночи. Все рестораны и кафе в городе полны солдат и матросов. С ресторанов и кафе мы и начнем. Вы немедленно разойдитесь по этим злачным местам. Подсаживайтесь к компаниям солдат и матросов, вмешивайтесь в их беседу, гуляйте вместе с ними. И постепенно переходите на душевный и откровенный разговор. Будьте осторожны! Не лезьте на рожон! — Ласточкин минуту помолчал. — Но и не преувеличивайте опасности. Перед вами французские рабочие и крестьяне в солдатских мундирах. Они воюют пятый год, война им осточертела, они хотят домой и не очень-то рады своему пребыванию здесь. Если они не понимают, что сюда они приехали на чужую войну, что невольно превратились в палачей украинских рабочих и крестьян, найдите способ это им прямо сказать. А дальше нетрудно будет намекнуть и о том, кому эта интервенция нужна там, во Франции, и здесь, в России. С этого начинается ленинская речь к простым сердцам, товарищи… — Опять помолчав, Ласточкин прибавил: — Опасность одна: провокатор! Будьте начеку и держите себя в руках, товарищи!.. Если же все-таки и случится провал, каждый из вас твердо знает: он ни с кем не связан, он высказал только собственное мнение… «Никого не знаю!» — с этим большевик-подпольщик умрет под самыми тяжкими пытками.

Он умолк. Молчали все.

Взволнованное молчание длилось долго. Каждый думал о себе, но мысль была у всех одна: «Как мне выполнить это поручение партии самым лучшим образом? Хороший ли выйдет из меня агитатор, конспиратор?» Ласточкин же думал о всех… Дойдет ли до французского солдата агитация женщины — Жанны? Не стар ли для такой живой и активной работы солидный и положительный Алексей? Не слишком ли горяч увлекающийся юный Витек? Не будет ли нарушающей конспирацию приметой то, что Абрам немного прихрамывает? Сбрить ли Жаку из соображений конспирации бороду, или, может быть, в самом деле, из этих же соображений, оставить ее?

— Все готовы? — спросил Ласточкин.

— Все! — ответил каждый за всех.

— Кто сомневается в своих силах, пусть тут же скажет об этом прямо.

Ласточкин подождал. Но все молчали. Все верили в свои силы. Все готовы были выполнить поручения партии.

— Тогда что ж… — поднялся Ласточкин.

Все встали.

Галя тоже встала. Жак бросил на нее тревожный взгляд. А как же Галя теперь будет здесь одна за двоих?

В тесный штрек из галереи редакции выходили по одному с короткими интервалами, чтобы не натыкаться друг на друга в темном лазе. Каждый пожимал руку Гале, остававшейся здесь, и нырял в черную дыру. Ласточкин выходил предпоследним.

— Ну, девочка, — пожал он Гале руку, — будь здорова! Надеюсь, что за денек-другой мне удастся раскопать еще парочку знатоков французского языка. Тогда пришлю тебе в помощь. А пока… управляйся одна…

— Хорошо! — отвечала Галя. — Все будет сделано.

— Идем, Жак!

— Иду! Вот только передам здесь… бумаги…

Ласточкин нырнул в темный лаз. Тогда Жак решительно подошел к Гале и схватил ее в объятия. Галя уперлась руками ему в грудь, но не стала сопротивляться, когда он ее поцеловал.

— До свидания, Галя! — прошептал Жак. — Как только выпадет случай, я буду появляться здесь и… помогать тебе.

Он заглянул ей в глаза.

— Об этом ты не думай, — прошептала Галя, не пряча глаз. — Милый Жак, иди, делай, что надо! А там… будет видно.

Она поцеловала Жака.

В этот момент из штрека снова показался Ласточкин.

— Я тоже хочу с тобой как следует попрощаться! — сказал он весело. — А то мне показалось, что ты на меня сердишься. — Он подошел к Гале, которая уже выскользнула из объятий Жака. — Обещаю тебе, как только найдется кого посадить на литературу, я вытащу тебя наверх, на живую агитацию.

— Спасибо.

— Ну, Жак, целуй Галю, и пошли!

Ласточкин снова нырнул в темный лаз.

Галя положила голову Жаку на плечо, и они секунду постояли так — молча и, может быть, даже бездумно. Тишина подземелья окружала их, и в этой мертвой тишине им хотелось молча послушать громкий голос сердец.

Потом Жак зашептал, словно боясь кого-то спугнуть или доверяя Гале великую тайну:

— Галя! Теперь ты сможешь убедиться, что это не я…

Галя посмотрела Жаку в лицо.

— О чем это ты, Жак?.. Ах, о цветке!..

Она тихо и нежно засмеялась.

— Спасибо тебе, Жак, за цветок! Не сердись, что я на тебя рычала.

Она снова склонила голову Жаку на плечо и прошептала еще тише:

— Мне было очень приятно, что цветок каждый день появлялся… Жаль, что теперь его не будет.

— Будет! — все так же чуть слышно прошептал Жак. — По-прежнему будет каждое утро…

Галя откинулась и взглянула на Жака.

— Откуда, Жак?.. Разве это и в самом деле не ты?

В ее голосе слышалось разочарование.

Жак замялся.

— Я — То есть не я, но… конечно, я. Видишь ли… Словом, цветок каждое утро будет у тебя на столе.

Галя рассердилась.

Жак махнул рукой и наклонился к Галиному уху:

— Цветы ставил я. А приносили мне их для тебя наши пересыпские девчата из «издательства». Ведь они по очереди выходят на поверхность…