Рассвет над морем

Главнокомандующий добровольческой армии генерал Деникин и в самом деле ориентировался теперь исключительно на Англию. Англии надо было самым спешным образом ориентировать всю свою политику против США, поскольку США в перспективе намеревались вторгнуться в сферы английского влияния с расчетом прибрать к своим рукам английские рынки сбыта и источники сырья. Алчный взор американских монополистов и острие американской политики направлены были на слишком дорогой для кармана английских монополистов Восток — Ближний, Средний и Дальний. Таким образом, Англии для проведения своей политики приходилось сейчас подбирать, кого бы противопоставить США, — хотя бы и эту самую разгромленную в своих империалистических стремлениях Германию, да, пожалуй, и Россию. Теперь для Англии более выгодна была бы сильная Россия — как противовес США хотя бы в азиатских странах.

Генералу Деникину вполне импонировала такая смена политики, и он занял теперь явно проанглийскую позицию — особенно после совершенно конкретных, деловых бесед с английским военным министром Уинстоном Черчиллем.

— Ну, не обижайтесь, Фредамбер! Я пошутил! — примирительно сказал Риггс. — Только запомните, что в отношении перемены английской и французской политики я вам открыл глаза. Прошу вас, докладывайте дальше. Что еще слышно?

Фредамбер сообщил:

— Генерал Гришин-Алмазов в своих сокровенных мечтах рассчитывает после уничтожения большевизма, восстановления монархии в России и расцвета проанглийской политики в русской дипломатии получить пост русского наместника где-нибудь в Афганистане, Синь-Цзяне или Персии, где как раз и будут сталкиваться русские и английские интересы…

— Заманчивые перспективы, — не мог не согласиться Риггс. — Я думаю, Фредамбер, что будет не по-товарищески, если мы не доведем все это до сведения генерала д’Ансельма, который, безусловно, кретин, как и думает о нем Гришин-Алмазов, и к тому же, несомненно, страдает гипертрофией грошового аристократического гонора, — если не доведем до его сведения все, что о нем, о дорогой для него Франции и французской политике думает русский генерал-англоман. Вы меня поняли, Фредамбер?

— Именно такое указание я и надеялся услышать от вас, сэр, — радостно захлопал глазом Фредамбер. — Мой генерал уберет генерала Гришина-Алмазова, не ожидая даже санкции верховного главнокомандующего вооруженных сил Антанты на Востоке генерала Франшэ д’Эспрэ. Кого, думаете вы, следует рекомендовать на место Гришина-Алмазова?

— Генерала Шварца.

— Почему?

— Это ярый немецкий патриот.

— Позволю себе спросить: а на кой черт нам немецкий патриотизм?

— Позволю себе ответить: а на кой черт нам российская великодержавность? Германия нужна США как цепной пес, которого всегда можно натравить на Россию.

— Справедливо! — не мог не согласиться полковник Фредамбер. — Итак, я буду рекомендовать командующему генерала Шварца.

Генерала Шварца полковник Риггс давно уже имел на примете. Этот русский генерал-немец стоял за американскую ориентацию.

Генерал Шварц происходил из обрусевших остзейских баронов и не страдал чрезмерным русским патриотизмом. К идее восстановления сильной, неделимой России — какой бы политический режим в ней ни господствовал — он относился с недвусмысленным холодком. Во всяком случае, он предпочитал, чтобы сила России при любых обстоятельствах не превосходила сил восстановленной Германии. Немецкий патриотизм давал себя знать в русском генерале Шварце.

Именно подобные деятели, по мнению Риггса, — а он имел основания надеяться, что таково и мнение президента, — были наиболее ценны на ответственных постах в движении, ратующем за единую и неделимую Россию. «Русские» немецкой ориентации всегда охотно пойдут на то, чтобы оторвать от тела Российской державы любую ее часть, особенно если эта часть является объектом экспансионистских расчетов их подлинной отчизны — империалистической Германии.

Фредамбер спросил:

— Я думаю, отстранение Гришина-Алмазова и назначение на его место Шварца следует не откладывать, сделать завтра-послезавтра?

— Раз не стоит откладывать, — резонно заметил Риггс, — то лучше сделать это сегодня же. Ну, скажем, вечером, когда будете докладывать генералу вечернюю сводку.

— Слушаюсь, мистер Риггс.

— И заодно, — задумчиво произнес Риггс, — подбросьте генералу и идейку относительно поляков.

— Относительно поляков? — не понял Фредамбер. — Что вы имеете в виду, сэр? Ах! — догадался он. — Вместо деморализованной петлюровской армии бросить белопольский легион маршала Дзяволтовского на центральный участок антибольшевистского фронта?

— Наоборот! Совсем снять легион Дзяволтовского с этого участка фронта.

Фредамбер захлопал глазами, не понимая.

— Но… — растерянно сказал он, это еще больше ослабит сопротивление большевистскому наступлению.

Риггс небрежно отмахнулся: