Рассвет наступит неизбежно [As Sure as the Dawn]

Атрет все помнил. Этот сын сенатора пришел в лудус, чтобы попробовать свои силы в поединке с кем–нибудь из гладиаторов. Бато до последнего отговаривал его от схватки с Атретом, но высокомерный маленький аристократ настаивал. Видя, что у него нет выхода, Бато объяснил Атрету все правила. Атрет до определенного момента следовал им, но потом решил действовать по–своему. Он стал издеваться над заносчивым юнцом, намереваясь в конце концов убить его. С каким удовольствием он разрубил бы на куски этого римского аристократа, который считал себя выше германского раба! Если бы Бато не схватил тогда Атрета за руку, Каллист не стоял бы сейчас, красуясь шрамом на щеке и еще одним шрамом, скрытым под его богатой тогой. Он бы давно лежал в могиле у Аппиевой дороги.

Атрет холодно улыбнулся.

— Ты до сих пор ходишь в лудус, тренируешься с гладиаторами?

Каллист с вызовом посмотрел на него, сощурив глаза.

— Разумеется. С тех пор как мы с тобой сразились, на моем счету уже тринадцать убитых.

В голове Атрета пронесся воинственный клич.

— Сразились? — презрительно переспросил он. — Ты, значит, называешь это сражением? — Он открыто усмехнулся. — Представляю себе воинов, которых против тебя выставляли. Должно быть, на тебе кровь совсем юных мальчиков.

Каллист переменился в лице. Он сверкнул глазами на всех тех, кто стоял вокруг него, чувствуя, как после слов Атрета, которые разнеслись по залу, сначала воцарилась полная тишина, а потом все зашептались.

Атрет с улыбкой посмотрел на шрам, который выделялся на побледневшем лице Каллиста.

— Ты, я вижу, забыл, чем кончился для тебя твой последний удар, — тихо сказал Каллист.

— Чем же? — иронично спросил Атрет. — Да, я знаю, каким бы ты хотел меня видеть. Распятым. Мне сказали, что Веспасиан пожалел о деньгах, которые были потрачены на мое обучение. Поэтому он выпустил меня на арену на несколько месяцев раньше положенного. Как видишь, я выжил. И заслужил себе свободу.

— Только последний дурак может разговаривать со мной таким тоном.

— Или тот, кто прекрасно знает, кто ты такой и чего ты стоишь на самом деле, — презрительно сказал ему Атрет.

Пунакс предостерегающе схватил его за руку.

— Хватит. Уймись, — вполголоса сказал он германцу.

— Тебе, я вижу, не терпится умереть, — сказал Атрету Каллист, весь трясясь от злости.

Атрет смотрел ему в глаза и открыто, издевательски смеялся.

— Неужели ты всерьез думаешь, что можешь убить меня? — Он сделал шаг вперед и увидел страх в глазах Каллиста. — Или ты действительно считаешь, что можешь выжить в поединке со мной? Знаешь, о чем я думаю? О том, что ты остался таким же избалованным мальчишкой, который, поджав хвост, побежал к Домициану.

Вокруг них повисла тишина, и несколько зевак, затаив дыхание, следили за происходящим, лишь изредка перешептываясь между собой.

Покраснев, Каллист отвернулся. Пройдя через зал, он остановился на полпути и гневно обернулся к Атрету.

— Радуйся своей свободе, пока она у тебя есть, варвар! Скоро ее не будет!

Атрет пошел на него, но Пунакс встал у него на пути. Атрет попытался отстранить его, но бывший гладиатор позвал на помощь двух стражников. — Что, опять побежишь к Домициану, жалкий трус? — крикнул Атрет.

— Ты что, с ума сошел? — сказал Пунакс, схватив германца.

— Хочешь, Каллист, сражаться? Я дам тебе такую возможность. В любое время. В любом месте!

— Заткнись!

Атрет высвободился из объятий Пунакса, оттолкнул одного из стражников и бросился за Каллистом, но того уже и след простыл. Люди шарахались от Атрета, как будто он потерял рассудок. Где это видано, чтобы человек в своем уме мог так оскорбить того, кто был ушами Домициана, родного брата императора Тита?

Атрет стоял посреди зала, под пристальными взглядами окружающих. Он огляделся вокруг, вглядываясь в лица, и понимал — то, чего хотели эти люди и на что они надеялись, свершилось. Понимал он и другое — если он задержится здесь хотя бы ненадолго, исполнится их заветная мечта.

* * *

Когда дверь с треском растворилась, ударившись о стену, и в комнату буквально ворвался Атрет, Рицпа подпрыгнула от неожиданности. Халев, испугавшись, вздрогнул и стал плакать. Рицпа взяла ребенка с пола, где только что играла с ним, и встала.

— Что случилось? — тихо спросила она, но не получила никакого ответа.

Атрет ходил по комнате, как загнанный в клетку зверь, остановившись только для того, чтобы взять кубок и со всей силы швырнуть его в стену.

Тут же вошел Пунакс, который положил на стол мешочек с золотыми монетами.

— На, держи и беги отсюда, пока не поздно.

Атрет смахнул мешочек со стола.

— Я не собираюсь поджимать хвост перед этим жалким…

— Тогда завтра же вечером ты будешь в лудусе! Как раз успеешь выспаться перед началом зрелищ!

Атрет смачно выругался и ударом ноги перевернул стол. Рицпа в ужасе отпрянула.

— Ты сам знал, что делаешь! — с упреком сказал ему Пунакс. — Ну и как, потешил свою гордость? И что будет с твоей гордостью, когда тебя снова закуют в цепи? А заодно и меня!

— Можешь напомнить Каллисту, что именно ты не позволил мне свернуть ему шею!