Рассвет наступит неизбежно [As Sure as the Dawn]

— Мы в гипогее Гауденция Сервера Новация. Его правнучка, госпожа Альфина, христианка, — сказал Феофил, снимая с Атрета кандалы. — Прости меня, что я так тебя ударил, мой друг. — Он взял Атрета за руку и без особого труда помог ему приподняться. — Времени на объяснения у меня просто не было. — Он подставил плечо, чтобы Атрет мог опереться. — Да ты бы и слушать не стал.

Атрет пробормотал себе под нос что–то явно нелестное, и Феофил улыбнулся, приняв на плечи всю тяжесть веса германца.

— Вместо того чтобы ругать меня на германском, мог бы поблагодарить меня на греческом.

— А мы думали, что ты везешь его обратно в лудус, — сказала Рицпа, устыдившись того, что засомневалась в Феофиле.

— Это с удовольствием проделал бы любой из тех, кто был там, в гостинице, — сказал Феофил, помогая Атрету выбраться из повозки. — Вот почему до беспорядков дело там не дошло. В Риме все хотели бы видеть этого упрямца и глупца снова на арене.

Рицпа взяла в руки корзину, в которой спал Халев. Из строения, походившего на мавзолей, выбежали два человека. Феофил передоверил Атрета их заботам и вернулся к своим воинам.

— Апулей, друг мой. Благодарю тебя. — Сотник обменялся с ним рукопожатием. — Чтобы Домициан не имел удовольствия допрашивать тебя, не возвращайся в преторию. — Достав небольшой свиток, он протянул его воину. — Возьми и отправляйся в Тарент. Отдашь его Юстусу Минору, и никому больше. — Феофил хлопнул его по плечу. — Ну а теперь скачи.

Воин что–то тихо сказал ему в ответ и протянул ему какой–то мешочек, после чего сел на коня. Потом он вскинул руку в знак приветствия.

— Да хранит тебя Бог, мой господин. — Другие воины проделали то же самое.

— И вас, мои друзья. Да пребудет Бог с вами.

Апулей повернул коня и поскакал галопом по полю, в сторону главной дороги, остальные воины поспешили за ним.

Рицпа опустила Халева в корзину и подошла к Феофилу. Со слезами она опустилась перед ним на колени и обняла его ноги,

— Прости меня, — сказала она, плача. — Я не должна была сомневаться в тебе.

Сотник подхватил ее и поднял на ноги. Прикоснувшись к ее подбородку, он улыбнулся.

— Ты уже прощена, Рицпа. — Потрепав ее слегка по щеке, он заговорил более деловым тоном. — Не думай больше об этом. Если бы твой испуг не был таким естественным, то неизвестно, как бы все обернулось там, в гостинице. Так что твои сомнения сослужили добрую службу.

Халев проснулся и заплакал. Феофил прошел мимо Рицпы к корзине и взял малыша на руки. Халев закричал громче.

— Ну что ж, с тобой, я вижу, может справиться только мама, — смеясь, сказал Феофил, передавая мальчика Рицпе. — Я понесу корзину. — Халев прижался к Рицпе, уставившись на Феофила. Потом он издал пронзительный крик и наклонился к Феофилу, который шутливо пощекотал его по подбородку.

— Как же нам все–таки повезло, что ты так вовремя разыскал нас, — сказала Рицпа, когда они шли вместе.

— Мне быстро стало известно, где вас найти. Я же говорил, что Атрет сам облегчит мне задачу. — Феофил покачал головой. — Смелости в нем хоть отбавляй, чего не скажешь о здравом смысле.

— Какие теперь тебя ждут беды из–за этого, Феофил? Ты по- прежнему будешь служить императору?

— С позавчерашнего дня я уже ему не служу. Мои положенные двадцать лет службы истекли пять лет назад. Теперь я подал прошение об отставке, и Тит ответил положительно. У меня есть при себе грамота с его личной печатью, которая дает мне право владеть землей в любой приграничной провинции империи, по моему желанию. Тит предложил мне несколько мест, где строятся кивитатес для отставных воинов, в Галлии и в Британии. — Сотник криво усмехнулся. — При этом он ничего не сказал мне о Германии, ну, и я тоже.

В этот момент они подошли к небольшой каменной двери, ведущей в катакомбы. Феофил начал спускаться вниз по крутой лестнице, придерживая Рицпу за руку.

— Пусть тебя не пугает вид этого места, — сказал он. — Для тебя это все, наверное, непривычно. Эти тоннели служат уже нескольким поколениям. Гауденций Сервер Новаций был здесь захоронен первым. А его правнук, Тиберий, слышал, как апостол Павел говорил с кесарем, и в тот же день уверовал во Христа. Перед своей смертью от лихорадки он сказал сестре, чтобы она использовала это место как убежище для всех, кто в нем нуждается.

За лестницей следовал короткий и узкий проход в подземное помещение, кубикулу, представляющее собой семейный склеп. Оно освещалось через небольшое отверстие, через которое во время строительства выгребали землю.

В помещении было прохладно, мощный естественный источник наполнял черепичную рефригерию, которой пользовались для траурных возлияний. Стены кубикулы были оштукатурены и расписаны изображениями цветов, птиц и животных.