Рассвет новой эпохи

Снарягу нападавших, как и предполагалось, быстренько присвоили себе парни из разведроты – чего добру пропадать. Кровь отстирали, просушили, кой-че залатали и пустили в дело. Но осмотреть Никитину не удалось – бойцы разведбата редко подолгу сидели без дела. Вот и сейчас, как оказалось, отсутствовала по месту постоянной дислокации. Когда вернутся, никто не знал, а если быть точнее, то просто не говорили. Ну да форму и потом можно глянуть, а вот на место засады выбраться придется – хотя бы для того, чтобы своими глазами осмотреть место.

7 сентября. 10-00. Виктор Никитин, Ленинский район г. Севастополя

– Виктор Иваныч, а мы ща на базу? – парень, таки уговоривший капитана Никитина взять его в город, начал уже порядком раздражать своей неуемной болтливостью. Он все ерзал, крутился, постоянно что-то спрашивал, впрочем, вел себя как обычно. Но обычное его поведение, вызывающее только усмешки на базе, а на, по сути, боевом задании нервировало и раздражало. Виктор уж раз десять пожалел, что поддался на уговоры.

– Макс, меньше разговоров, по сторонам поглядывай, – посоветовал Коля Кузин, небрежно забрасывая в открытый багажник очередную картонную коробку, вынесенную из полуподвального помещения, в котором располагался небольшой магазинчик, торговавший социально ориентированными товарами.

В таких магазинчиках любили отовариваться пенсионеры из-за более чем демократических цен. И в них же было все – от подсолнечного масла в пятидесятилитровых пластиковых емкостях до коробок с конфетами и консервами. В общем, все то, что было востребовано в новой жизни. А востребовано было все – просто выйти из дома и зайти в ближайший магазин уже не представлялось возможным. А те немногочисленные лавочки, что открывались на территории части, были наполнены вот таким вот экспроприированным товаром. Командование пока прикрывало глаза на подобное проявление малого предпринимательства, полагая, что хоть малый отблеск былой жизни лучше того военного коммунизма, который был в первые недели после Беды, когда единственной возможностью поесть была столовая – для работников и полевая кухня для беженцев. Хотя слово «был», наверное, не уместно. Она и сейчас оставалась, просто, если кому не терпелось выбраться в «зачумленный» мертвецами город, рискуя собственной жизнью, для того, чтобы опустошить очередной магазин, то это было только его собственное решение.

Конечно, в город выбирались не только за скарбом. Основные крупные торговые центры и строительные супермаркеты, складские помещения, содержащие в себе столь необходимые в новой жизни товары, были опустошены в течение двух месяцев после начала Катастрофы. Имущество вывозилось целыми грузовиками, вычищая все склады под ноль. Мародеры, то и дело шныряющие по городу, добирали то, что не успели военные. Нередко случались и стычки в городе, перерастающие в краткосрочные боевые столкновения. Время такое стало – люди и раньше не отличавшиеся человеколюбием, теперь и вовсе стали какие-то нервные, готовые стрелять сразу, не разбираясь, что к чему.

Мертвецы и вовсе стали восприниматься, словно предметы фантасмагорического антуража, мозг отказывался более воспринимать эти замызганные фигуры в качестве человеческих существ, которые некогда жили, любили, верили во что-то, мечтали… Наверное, это была своего рода психологическая защита. К тому же за прошедшее время зомби мало напоминали тех, кем они были при жизни: лица их посерели, а на некоторых и вовсе были видны следы разложения, слипшиеся от крови и грязи волосы колтунами висели или торчали в стороны, одежа же и вовсе навевала печальные мысли.

Официально, в этот раз задачей небольшой группы из трех машин и десяти человек было поиск выживших с попутным отстрелом умерших. Как ни странно, но даже спустя пять месяцев прихода нового мира, иногда удавалось встретить в городе тех, кто как-то умудрился не только выжить в первые дни Беды, но и удачно противостоять ей в течение всего времени. Это и вовсе кажется удивительным, исходя из отсутствия электричества и водоснабжения в городе, помимо основополагающих неприятностей. В основном, конечно, выживших удавалось отыскать в частном секторе, располагающемся на окраинах города. В центре и в спальных районах уцелеть было невыполнимой задачей – квартиры превращались в ловушки, где людям только и оставалось, что умирать от жажды, не имея возможности выбраться, узкие придомовые проезды, загроможденные машинами или перекрытые бетонными блоками, преодолеть без знания пути проезда было невозможно.

Сколько людей так погибло, желая проскочить дворами, чтобы миновать заторы на основных путевых артериях города с их вечными пробками, только усилившихся с паникой, и, не зная объездных путей, натыкаясь на перекрытый несознательными гражданами проезд.