Рассвет после смерти

Действительно палач больше не заходил ко мне, но встречаться с ним за пределами комнаты, становилось еще опаснее. Он таким взглядом смотрел на меня, что каждый раз я дрожала от страха. В те моменты я радовалась, что за мной неотступно следует охрана. Я ненавидела его и ненавижу сейчас. Если бы я только могла отплатить ему за свои унижения и боль.

Палач исполнял приговоры парижского суда в своем казенном особняке. Не помню, кто проинформировал меня, что осужденные находились в подвале, где терпели пытки. Шарлю словно было мало издевательств над ними, после очередной казни он поднимался в мою комнату и стучал в дверь. В первый раз я открыла ее, уверенная в своей безопасности, но как же я ошибалась. Он избил меня и если бы не слуги, которые бросились за помощью к монсеньору, я могла легко закончить свою жизнь от руки палача и мужа.

В следующий раз я пряталась в шкафу и затыкала себе уши, чтобы не слышать, как Шарль осыпает меня оскорблениями и стучит в дверь, теперь вход в мою комнату тоже охранялся. А самое ужасное — когда Сорель устроил мне экскурсию в подвал. Он схватил меня за руку, когда я прогуливалась по саду, охрана кинулась ко мне на помощь.

— Я ничего ей не сделаю, господа. Просто хочу, показать свое любимое место в доме.

И показал, заставляя смотреть на несчастных узников. Шарль злорадно усмехался, когда я в ужасе отводила глаза. Он не знал, что я приказывала пленным не чувствовать боли, мне казалось, так я облегчала им последние часы жизни. А еще много вопросов крутилось в моей голове и ответов на них не было. Что я сделала такого, чтобы палач так ненавидел меня? Зачем я здесь? Зачем я им?

После казни, любой алхимик мог приобрести части человеческих тел, оставшихся от казненных, в лавочке Сореля. А еще палач пользовался разными привилегиями. Его слуги ежедневно могли брать для хозяина любое количество продуктов у торговцев, бесплатно. Мне, как его жене, разрешалось в каждой лавке брать любые ткани и женские безделушки. Но я прогуливалась в окружении двух накаченных магов среди продавцов не для того, чтобы что-то приобрести. А в надежде встретить своих приемных родителей, чтобы дать хоть какой-нибудь им знак, спасти меня.»

— Примерно через три месяца весь Париж потрясли три похищения. Первая, маг-чтец, приняла постриг в монахини. Через неделю, вторая девушка — искательница, была похищена после бала. Третья жертва, с магией создательницы, пропала утром в парке. Все маги-искатели были поднята на ноги. Секретные агенты рыскали по городу в поисках новых улик. Были произведены множественные аресты, Шарль практически жил в своем подвале. Пытки, казни, но все было бесполезно. Похитители не были найдены.

Джеймс

Граф смотрит на девушку, она стоит к нему полу-боком у окна. Ее мысли сейчас витают в прошлом. Она молчит, погруженная в свои воспоминания. Его француженка оказывается невинна, и то, что он будет первым, становится так важно для него.

Джеймс уверен Луиза рассказывает ему не все. Опускает подробности жизни с палачом. Что-то происходило в доме Сореля, возможно он домогался девушку. Но то, что Луиза его ненавидит сомнений не было. Это видно по лицу, по голосу. Ненависть сквозит в каждом движении, в каждом звуке.

— Луиза, — она поворачивается к нему и ее взгляд сначала рассеянный, становится печальным. — Ты говорила, что находилась под охраной.

— Да. — девушка садиться в кресло напротив него.

— Откуда тогда информация обо всем, что происходило в Париже?

— Газеты, Джеймс, мне никто не запрещал читать, — грустно усмехается она. — А однажды я слышала разговор Шарля, мага-убедителя и…

— И?

— Брата короля. — уже шепотом добавила она. — Они привели его ко мне в комнату поздним вечером. Показывали ему меня словно я не маг, а какой-то предмет. Не знаю. Будто у меня нет чувств и я не живая.

Глаза Луизы меняются с золотистого на зеленый. Ее злость и ненависть отражаются в каждой черточке тела.

— Прости, что заставляю вспоминать.

— Ты не виноват. Я впервые кому-то рассказываю об этом.

— Становится легче?

— Не знаю. — она пожимает плечами. — Пока не пойму. Но я продолжу. Они смеялись над королем. Называли его наивным толстяком. Глупцом, который делает себе только хуже, совершая ошибку за ошибкой. Принимая новые законы, делая людей практически рабами магов, новые налоги, лишая их последних средств к существованию. Они довольно смеялись, что все чаще на улицах Парижа можно встретить возмущенные толпы людей. «Так будет легче подчинить их себе. В сердцах уже ненависть …» Больше при мне они ничего не обсуждали и покинули мою комнату. А потом ко мне пришел маг-искатель.

— Маг-искатель?

— Да. Теперь я немножко разбиралась кто есть кто. — горько усмехнулась она. — Он был одет, как слуга. Говорил, что его послали спасти меня и когда он придет, чтобы я не медлила, каждая секунда будет на счету.