Рассвет страсти

– Нет! – не выдержала Аллегра, сердце которой разрывалось от сострадания. – Вы не можете так думать! Дело вовсе не в вас. И я не хотела вас оттолкнуть, я просто…

– Заткнись! – крикнул Ридли, хлопая ладонью по столу. – Иначе я сию же минуту пошлю за розгами!

Бедняжка моментально сникла. Ну вот, теперь все ясно. Его ненависть, его холодность в это утро. Она отвернулась от него в прошлую ночь. И в своем ужасном мире, полном унижения и горя, он воспринял ее неприятие как приговор: в нем недостает мужественности, чтобы быть ей хотя бы приятным. А Ридли уже опустошил бутылку и выругался:

– И почему выпивка всегда кончается так быстро? Ну ладно, вернемся к делу. – Его голос снова звучал холодно и цинично. Дверь в тот тайник, где обитала боль, удалось захлопнуть. – Как это ни странно, ты все еще для меня желанна. Я желаю удовлетворить физическую потребность. Ты желаешь обрести свободу. Вот и отлично. Но позволь заметить, что тебе самой придется явиться ко мне, если захочешь поторговаться. И ублажать меня придется так, как это сделала бы самая изощренная шлюха. Не жди больше с моей стороны никаких поблажек. В будущем ты при желании сможешь хвастаться, что выкупила свободу собственным телом. Но никак не тем, что сподобилась меня одурачить! Ты все поняла? – Откинувшись в кресле, Ридли посмотрел на Аллегру. – Пожалуй, теперь можешь говорить.

– Меньше всего я хотела ранить вас, милорд, – прошептала Аллегра, любой ценой желая ободрить его. – И мой отказ прошлой ночью… – Она машинально смахнула слезу и продолжала: – Он никоим образом не относится к вам. Это у меня нет права… Я не могла… – «Боже, ну как заставить его понять?!»

– Избавь меня от своих слез, – презрительно скривился Ридли. – Они не менее лживы, чем доброта в твоем взгляде.

Бесполезно, все бесполезно. Девушка сделала реверанс.

– С вашего позволения, милорд, – пробормотала она и на негнущихся ногах вышла вон.

У себя в комнате Аллегра рухнула на кровать и плакала, пока не иссякли слезы. Ее семья. Грей… И те и другие не отпускали ее, рвали на части. Ее сердце, ее долг, ее клятвы. Ее желания… Наверное, это было бы сродни тому, что могло произойти прошлой ночью в парке, если бы ее настигли сторожевые псы.

Целый год. Придется так долго ждать. Целый год видеть его, следить за ним и желать дать ему утешение. Год сладкой пытки, соблазна связать с ним свою жизнь, в то время как память о ее семье станет бледнеть, пока клятвы не окажутся нарушенными. Она и так бессовестно задержалась в Бэньярд-Холле, слишком занятая своими переживаниями и мечтами. Аллегра чувствовала, как притупляется острота ее ненависти – так старый клинок исчезает под слоем ржавчины в струях быстрой реки. Больше всего ее страшило, что решимость прикончить Уикхэма иссякнет гораздо раньше, чем истечет этот год.

Ей необходимо сбежать. Остаться здесь – значит забыть, ради чего Всевышний сохранил ей жизнь. Остаться здесь – значит оказаться во власти Грея с его несчастьем, пойти на поводу грез о будущем, которого она не достойна. Не достойна, пока хоть один Уикхэм ходит по земле.

Остаться здесь – значит взглянуть в лицо правде. А правда заключалась в том, что она полюбила.

На небе не было ни облачка. Луна светила вполсилы. Аллегра выглянула из маленького окошка в своей комнате и довольно кивнула. Света будет достаточно, чтобы различать дорогу, но не настолько, чтобы ей не удалось укрыться в тени, если начнется погоня. Она завернула в платок сменное платье и пару чулок, добавила туда же гребенку и туго затянула узел. Соломенную шляпу можно надеть потом. А что до отцовского испятнанного кровью платка… Она не расстанется с ним и понесет у себя на груди. Мало ли какие неприятности и опасности – вплоть до грабителей – поджидают на лондонской дороге? Она не может рисковать последней памятью об отце.

Положив готовый узел на стул, Аллегра еще раз обдумала план действий. Приподняла крышку на большой кастрюле и принюхалась. Ф-фу! Еще пара дней промедления – и кто-то из горничных наверняка полюбопытствует, отчего из ее комнаты несет тухлятиной.

Пришлось три или четыре раза тайком пробираться в кухню на протяжении нескольких дней, чтобы умудриться натаскать достаточно мяса прямо под носом у повара. Да еще два дня ушло на то, чтобы добыть белесый сок из маковых головок и с нетерпением дождаться, пока он не высохнет в противные бурые комки. Эти комки Аллегра размолола в порошок и подмешала к мясу. Собаки должны заснуть мигом. Приготовленный таким способом сок действует как сильный наркотик: она слышала, что даже хирурги применяют его перед ампутациями.

Хэмфри отправился коротать ночь со своей подружкой. Об этом Эндрю шептался с Верити. Скинуть запор с ворот и скрыться в ночной тьме не составит теперь никакого труда.

Девушка еще раз пересчитала имевшиеся на руках деньги. Не так уж мало: Ридли был неизменно щедр те два месяца, что она прослужила в поместье. Хватит, чтобы оплатить поездку от Ладлоу до Лондона в почтовой карете и снимать по дороге комнаты в гостиницах. Итак, через три дня – Лондон. А там – Уикхэм.