Рассвет - твой враг: Ребилд

Мне бы и первый взнос было жалко отдавать. Ну видно же, что развод. Не особо мастерский к тому же. Что тебя смущает, Ким? Сейчас каждый второй так делает. Помнишь, как в университете тебя пытались завербовать в студенческий отряд?

Я сходил на встречу, подумал, что там все больные фанатики, которые друг за друга кому угодно откусят ноги, и решил на связываться.

Фан-клуб автора, несущего добро, как раз очень походил на студотряд. Мне надо было выяснить, чем еще занималась Альфия в последнее время. Потому что, иначе, все дороги вели на тренинги личностного роста.

— А вот это очень зря. — раздался знакомый голос. Кузьминский встал в дверях, снисходительно поглядывая на нас через свои хипстерские очки. — Стоило посетить еще пару занятий, раз уж вы настолько перевираете смысл моих слов.

— Михаил Львович, что вы здесь делаете? — удивилась Саша. Тем не менее она была очень рада его внезапному визиту. Ее смертные глаза не могли постичь истинный облик мецената. Альфия все видела, потому сразу накрылась одеялом, притворяясь, что ее здесь нет вообще.

За спиной Кузьминского висел здоровенный ком заплесневелой слизи и кричащих морд. Пульсирующие ребристые кишки обвивали его шею и руки. Дорогой костюм покрывали грязные пятна и скопления мелких поганок.

Он знал, что я знаю, но пока что, решил меня игнорировать.

— Да вот, ехал мимо, решил навестить нашу несчастную общую знакомую. Чувствую себя немного виноватым, что не смог помочь ей в такой сложный жизненный период. Я, видимо, не вовремя?

— Что вы, все в порядке! — заверила его Саша, тыкая подругу локтем. — Альфия просто немного перенервничала. Эй! Покажись хоть. Это невежливо.

— Отвалите, я устала, — пробормотал ком из одеял дрожащим голосом.

— Ты отдыхай. — сказал я, вставая между девушками и лесовиком. — Они не будут тебе мешать.

— А мы с вами нигде не встречались? — хмыкнул меценат. Морды на склизкой твари свирепо уставились на меня.

— Лично — нет. Но с вашими, так сказать, сотрудниками, я уже сталкивался.

— Артур, вы что, знакомы? — спросила тренер. Слушай, разве можно быть настолько непробиваемой? Даже если ты не знаешь обо всех мистических перипетиях ситуации, атмосферу в комнате можно прочесть. Твоя подруга боится этого мужика до смерти. Между нами висит жуткое напряжение, хоть ножом режь. И все равно…

— Я тебе потом расскажу. — шепнул я ей. — Михаил Львович, так? — протянул посетителю руку. Вполне себе мирный жест. — Давно хотел с вами встретиться. Один мой друг — ваш очень большой поклонник.

Кузьминский приподнял бровь, но на приветствие ответил. Когда наши руки соприкоснулись, рукав моего плаща ощетинился острыми, рваными углами.

— Приятно это слышать. — ответил меценат. — Все же, меня не покидает ощущение, что мы знакомы.

— К сожалению, нет. У меня есть к вам пара вопросов. Мы могли бы поговорить наедине?

В тот момент, я был очень зол. Скрывать это становилось все сложнее. Если бы сейчас возникло какое-нибудь видение, где я разрываю эту рыжую сволочь надвое. Боюсь, оно бы воплотилось в реальность. Об этом он тоже знал. И его это нисколечко не напрягало, если судить по самодовольной роже.

— На крыше. — сказал Кузьминский. — Через пять минут.

…

На вертолетной площадке стояла новенькая машина, подаренная исполняющим обязанности губернатора. А рядом с ней, старый и потрепанный летательный аппарат. Он был покрашен в ярко-синий, чтобы скрыть многочисленные пробоины. Около вертолета крутился мальчик с гаечным ключом. Полагаю, не нужно пояснять, что именно за пацан это был.

— Так ты сын Мейера, — о чем я уже давно догадался. — Вот почему он тебя ищет.

— Отец — не тот, кто родил, — с важным видом сказал он. — Создатель сделал меня лучше.

Терпеть не могу, когда дети умничают. Не знаю, может это проявление некоего взрослого «шовинизма», но, когда мелкие мерзавцы начинают острить, цитировать классику или выпендриваться любым другим способом, внутри загорается желание раздавать подзатыльники.

Этот «мальчик» и ребенком-то, по сути, не был, но раздражение все равно вызывал.

— Кобальт, готовься к отлету. — скомандовал Кузьминский, а затем обратился ко мне. — Так о чем ты хотел узнать? Раз уж ты перебил людей Мейера, думаю, могу сделать шаг навстречу.

— Что… что ты такое? Такой же демонопоклонник, как и Мейер? У вас разборки между культами?

— Как много вопросов… — протянул меценат. — Впрочем, любопытство — позитивная черта. Она отличает первооткрывателей от инертных масс. Мы с тобой не так уж и отличаемся, если подумать. Оба используем силу других измерений, чтобы менять мир.

— Вот только я не довожу невинных людей до нервного срыва. — мучаюсь исключительно сам.