Рассыпуха

Единственной мебелью был диван с модным торшером в гостиной. Пронзительная чистота линий и ясность пространства, уравновешенный, гармоничный интерьер из двух предметов – альтернатива безумному темпу современной жизни, когда так естественно возникает желание расширить границы собственного мира. Задача дивана была понятна – обеспечить удобное спальное место, причем не только случайному гостю на одну ночь, но и хозяину дома. Поэтому, после несложной манипуляции с диваном, гостиная легко превращалась в спальню. Присутствие модного торшера, в тон дивану укрытому цветастым пледом, видимо было последствием сложного «мебельного конфликта» в прошлом интерьере комнаты. Сейчас этот «компромиссный» вариант смотрелся даже выигрышно.

Все просто, четко, и в то же время – ясно выражало требование хозяина к жизни в настоящий момент – мобильность и способность трансформироваться. Избавляясь от лишних вещей, освобождая себе жизненное пространство, он одновременно раскрепощал свой внутренний мир. Строя семейный дворец, он, в итоге, построил вокзал для двоих, в просторном и светлом зале ожидания которого сейчас одиноко стоял диван с модным торшером.

– Не страшно было все продавать и начинать опять с начала? Что-нибудь ценное себе оставил? – Мы сидим с Сергеем на его пустой кухне и пьем водку.

– Все ценное лежит в голове. – Он поправляет рукой волосы, прикрывающие то, что осталось от его левого уха.

– Я сегодня был на Шиловском кладбище – посещал могилу друга. Вспомнил о тебе. Нашел твой адрес и вот я здесь. Знаешь, что я узнал на Шиловском кладбище – кладовка, это место, где раньше стояла снесенная церковь!

– Я не верю в Бога. У меня своя кладовка. – Он встает и приносит старый рюкзак десантника, с дембельским альбомом внутри.

– Где ты прячешь такую реликвию в этой пустыне?

– У дивана есть ящик для белья – там и держу.

Изготовленный из авизента, с крышкой и тремя клапанами: двумя боковыми и одним передним, РД имеет форму школьного ранца. Внутри расстегнутых боковых карманов видны карманы поменьше. Вшитая с внутренней стороны в переднюю стенку проволочная рама сломана в нескольких местах и с трудом держит форму. Пластины, с этой же целью вшитые в крышку РД, только усугубляют эффект помятого чемодана. В нижних углах задней стенки ранца и на его дне видны залатанные дыры. Там, где с внешней стороны нашиты угловые тесьмы с изогнутыми пряжками и карабинами для пристегивания ранца к плечевым ремням, заплатки порвались. Их разорванные края украсились густой короткой бахромой. Плечевые ремни, изготовленные из хлопчатобумажной тесьмы, имеют два ватника. Предназначенные для предохранения плеч от натирания, они сами стерты до дыр. На правом плечевом ремне виден разрыв, скрепленный скобами из двух колец от ракетниц.

– У меня было две возможности умереть – обе я упустил. Чего мне еще бояться в этой жизни? – Сергей открывает дембельский альбом и протягивает мне пожелтевший от времени листок, исписанный неразборчивым докторским почерком.

– Что это?

– Мой последний приговор: меня сожгли в БТРе – гранатомет, прямое попадание. Читай.

«…Раненый поступил с осколочным проникающим ранением черепа. Тяжелые повреждения конечностей и головы сочетались с повреждениями головного мозга. Была острая опасность инфекционных осложнений, которые удалось локализовать в пределах дна раны, образованного поврежденной костью – что говорит о рикошетирующем характере ранения. В момент поступления раненого в ране находились костные, металлические осколки, волосы.

Начальный период растянулся до пяти суток – раненый был ошибочно помещен в морг, и лишь спустя несколько часов после эвакуации был доставлен в реанимационное отделение со значительными изменениями в мозговой ране, которые непосредственно были связаны с некрозами, кровоизлиянием, нарушением ликворообращения и отеком. У раненого отмечается утрата сознания, рвота, нарушения дыхания и сердечной деятельности. Морфологически выявлена зона реактивного отека…»

Я прерываю чтение и возвращая эту реликвию Сергею. Мне искренне жаль его – человека, дважды лишенного возможности умереть.