Растерянный континент. В защиту демократии и независимости Европы

В начале XIV столетия правовед Пьер Дюбуа ставил задачу «предотвращать войны через соответствующие государственные структуры» и «учредить международный арбитраж». Он призывал к созданию светского совета или собрания представителей для урегулирования конфликтов, что стало бы первой конфедерацией королевств Европы. Позже его идеи были подхвачены разными авторами, в том числе Уильямом Пенном – квакером из Пенсильвании, написавшим в 1693 году «Очерк о настоящем и будущем мира в Европе путем создания европейской ассамблеи, парламента или штатов» с эпиграфом: «Блаженны миротворцы! Пусть оружие уступит место тоге».

В XVIII веке в Европе велись дебаты вокруг создания проектов о вечном мире, пока Французская революция не подняла вопрос о правах человека и граждан в целом, а чуть позже Виктор Гюго не высказался в пользу Соединенных Штатов Европы. Относительно недавно несколько исследователей привели имена мыслителей XIX и первой половины XX веков, которые внесли прямой вклад в создание будущего Европейского сообщества, в том числе некоторых критиков[9]. Следует отметить, что злопыхатели, даже когда они высказывались во имя высших интересов европейской интеграции, были немногочисленны и никогда не получали такой широкой поддержки, как сторонники официального проекта. И это неудивительно.

Так что идеологическая сторона создания единой Европы и многочисленные дискуссии вокруг нее широко известны. Однако странно, что никто из создателей Европейского сообщества не поинтересовался прошлыми попытками объединения, как будто за тысячу пятьсот лет ничего подобного не происходило. Словно этих попыток вовсе не было, или они не имели ни малейшего значения в процессе формирования современной Европы, и все политические варианты интеграции, применявшиеся за последние полторы тысячи лет, так и остались никому не известными. Похоже, что ни идеологи, ни политики, стоявшие у истоков формирования Европейского сообщества, не интересовались тем, что делали в этом направлении их предки. Несомненно, причина в том, что те потерпели поражение, к тому же большинство из них не без греха, ведь они были прямыми последователями таких ныне осуждаемых завоевателей, как Карл V или Наполеон. Или проповедовали ложную идеологию в духе гитлеровской «Новой Европы», или даже были носителями исступленной, подрывной социальной эсхатологии вроде советского коммунизма.

Однако отказ от рассмотрения начинаний прошлых поколений должен служить предупреждением во времена, когда Евросоюз переживает беспрецедентный кризис легитимности, – хотя бы для того, чтобы лучше понять причины их появления, недолговечных достижений и окончательных поражений. Мы не должны оставаться равнодушными к истокам и заветам тех дерзких устремлений.

Прошло уже семьдесят с лишним лет с тех пор, как бесчеловечным экспериментам нацистов был положен конец, и более четверти века назад советский коммунизм потерпел крах. Теперь мы можем свободно задуматься над попытками объединения Европы, начиная с самых ранних до недавних, не боясь прослыть сторонниками роялистов, нацистов или коммунистов.

Карл Великий: первая попытка насильственного объединения

Договор 1951 года, учредивший Европейское объединение угля и стали (ЕОУС), а затем Римский договор 1957 года, в результате которого появился Общий рынок, стали продолжением нескольких очень разных, но неудачных попыток объединения различных европейских государств под одной крышей.

Если не считать Римской империи, которая в свое время раскинулась на три континента и центром тяжести которой было Средиземноморье, то первый порыв объединить Европу принадлежал Карлу Великому. Захватив обширные территории, которые сегодня включали бы в себя северную Испанию, Францию, Бельгию, Нидерланды, Швейцарию, северную Италию и западную Германию, основатель династии Каролингов сформировал государство, господствовавшее практически над всей христианской Европой того времени. Но империя Карла Великого была чрезвычайно разнородной. Она была похожа на лоскутное одеяло, в котором сошлись разные народы, языки и традиции, у которых не было того общего, что бы удерживало их вместе.

Карл Великий стремился создать эту внутреннюю связь и придать своим владениям новую идентичность путем реформирования христианского богослужения и символов веры. И был готов заплатить дорогую цену, а именно инициировать раскол с ранним православным христианством, определенным первыми вселенскими Соборами.

Благодаря тому, что ранее он оказал поддержку папе Льву III, Карл Великий мог диктовать свои условия: чтобы он был коронован как император и чтобы формула христианской Троицы была пересмотрена. Папа Римский принял первое условие, и коронация нового императора состоялась в Риме в рождественскую ночь 800 года.