Растяпа. Камо грядеши

Результаты анализа технологических операций участка завершения – окраски, сборки и затаривания готовой продукции у меня были готовы к концу дня, то бишь к началу моей смены. Ночью я еще и таблицу нарисовал для наглядности. Две таблицы – для каждого заказа свою. Можно сказать, доклад готов и подтвержден документально – это первое, чему учатся инженеры. Теперь то же самое для комплектующих по механическим участкам – в своем цехе сам, по другим цехам информацию даст Акашин. И тогда можно садиться за маршрутную карту-календарь на каждый день движения деталей до сборки и самой сборки, предъявления и сдачи продукции заказчику – такова была задумка. А дальше – идти к начальству за «добром» на эксперимент или же осуществить его на свой страх и риск.

Риска еще не было, но появилась тревога. Когда прошлой ночью родилась задумка, настроение было совсем другое – тогда переполняла вера, что, рассчитав планомерность движения комплектующих по участкам обработки к сборке и упростив за этим контроль, избавлю цех от штурмовщины. Угнездившаяся за сутки улыбка сползла и опала под ноги, как старая змеиная кожа, когда сопоставил всего два числа – суммарную норму времени сборки плановой партии по технологии и часовую протяженность рабочего месяца. Они разнились не в пользу ритмичной работы! На имеющейся производственной площади, с нашим набором инструментов и механизмов, реальным численным составом бригад поставленный план был невыполним по каждому из заказов.

Вот, блин, засада! И что же делать? Вся задумка моя насмарку.

Еле дождался утра.

Женьке Перфильеву – по барабану. Гену спросить – тот должен знать.

Шабуров из толпы не любил выделяться. Его назначение на должность старшего мастера участка завершения механосборочного цеха случилось задолго до мирового потопа и явилось, с одной стороны, воплощением того, что все народы в стране советской обладают равными возможностями, с другой – настоящим чудом. Однако на шутки по этому поводу Геннадий искренне обижался, полагая, что если будет продолжать целовать начальство в зад, то что-то получит от него взамен – карьерный лимит весь исчерпал.

Покосившись на конспекты мои, старший мастер глубоко вздохнул.

– Меня сейчас больше интересует – сколько изделий сдал ты за смену БТК?

На мое недоумение улыбнулся:

– Шел бы домой – лица уже нет. Вторые сутки не спишь? Ну, хорошо!

Сел за стол, высморкался в носовой платок и приложил его ко лбу.

– Развлекай.

Складывалось впечатление, что у меня дебют на сцене.

Выслушав краткий доклад мой, покачал головой:

– Возможно, в другой раз у меня будет время и желание поспорить об этом, но не сейчас.

– Иногда жизнь не оставляет времени, а требует ответа здесь и сейчас.

– Жизнь или ты?

До меня вдруг дошло – Гена не понял и десятой доли того, о чем я сейчас ему говорил. Даже, наверное, сотой.

В эту минуту в будку мастеров вошел бригадир 322-го заказа Костя Куьмук с лицом Никулина, фигурой Моргунова и голосом Вицина из кинофильма «Самогонщики». Он медленно и осторожно приблизился к столу, осмотрел его и ткнул пальцем в мою тетрадь с записями.

– Эта? Жентяй говорит: ты здесь такое накопал, что нахрен работать….

Его адамово яблоко прокатилось по горлу от ключиц к подбородку.

Гена вскочил и руками замахал.

– Идет производственное совещание, и тебе нехрен совать свой нос не в свои дела.

На попытки бригадира возразить Гена гремел:

– Никаких вопросов! Никаких ответов! Нечего время терять – иди, работай!

Лицо Кузьмука исказила гримаса.

– Мастер! – это уже мне. – Ты скажи – нас действительно дурят?

Мое молчание было красноречивее всяких слов.

– При таком раскладе, – заявил бригадир, – надо приглашать партком и профком.

И вышел.

– Вот было бы это последнее огорчение…, – развел руки Гена, хотел еще что-то добавить, но в горле стал ком; он поморщился, глотая. – Понял теперь, что заварил?

– Не понял, как к этому относишься ты.

– Я не технолог, чтобы читать всю эту муру, – он кивнул на полку с документацией.

– И что мне сказать? Простите за беспокойство, пошел в техбюро?

– Чего добиваешься? Гнешься Кощеем да получишь по шее!

Начальником техбюро нашего цеха был Крюков Валера, выпускник ДПА. Мало того – бывший мой одногруппник той, дофлотской, поры.

– Я и не знал, – абсолютно честно признался он. – Что, правда? Тебе на самом деле хочется поставить вопрос об этом прямо сейчас? Все-таки конец месяца и квартала….

Я промолчал.

Он пристально посмотрел на меня:

– Чего же ты добиваешься?

Святые угодники! Меня это стало доставать! Ничего я не добиваюсь, а просто хочу знать – бардак этот задуман умыслом злым или запущено все от нерадивости.

Я приблизил к Валере лицо:

– Если скажу кое-что по секрету, обещаешь тайну хранить?

Крюков шумно сглотнул и несколько раз кивнул, выдавив хриплое:

– Конечно.

– Я – коммунист. Непонятно, да?

– Понятно, – поспешно заверил он. – Только почему это надо хранить в секрете?

Будь я азартным человеком, то после техбюро прямиком потопал бы в кабинет начальника цеха. Но, увы, я – философ. Тема есть – надо подумать. А на плечах груз бессонной ночи…. Да где там – трех уже! И я поплелся с завода.

2