Растяпа. Не прошедшие горнило

Начал искать себе работу, ибо сидеть в мастерской с умным видом и ничего не делать было мне не под силу. Познакомился с токарем оператором станков с ЧПУ – Синицыным Борей. Научился запускать и управлять станком, сломав пару-тройку резцов. Операция была одна, операция была несложная – токарный станок с ЧПУ ереванского производства выдавал всегда одну и ту же деталь. Это была стальная бобышка, которая использовалась при литье арматуры изолятора. Норма времени на ее производство меньше трех минут, включая установку и снятие. Бобышек этих заказывали несколько сотен штук на месяц. Отдача от армянских подарков – ноль целых хрен десятых.

Обучаться шлифовальному и универсально-токарному делу нет возможности – все рабочие сдельщики и дорожат каждой свободной минутой. Они работают ровно столько, сколько есть заготовок – смену, две, три, а потом не появляются в цехе до следующего подвоза. Праздношатающихся нет. Лекальщиком надо родиться. Скоро из всего персонала цеха осталась только технолог Юля, готовая со мной работать в плане повышения моего технического образования.

Незамужняя дева читала мне основы числового программирования. Действительно, что-то похожее было в институтской программе. Но Юля, забив мне голову теорией, абсолютно не касалась практики – а зачем что-то учить, если не знаешь, куда применить?

Предложил ей в качестве практики отладить и запустить карусельный станок.

– Его и Олег Молчанов включать не решается – куда нам-то лезть? – был ответ.

Ждем специалистов по станкам с ЧПУ.

Как-то заспорили с ней, и я обиделся:

– Я старшим технологом цеха был и следил, чтобы у исполнителей на операции были синьки правильные. Ты следишь?

Пошел к токарям-универсалам, проверил эскизы на операции – та же фигня! – одна стыковочная деталь в Системе Вала, другая в Системе Отверстия. Что попало, то и поставили.

Юля обиделась:

– Не я их рисую.

– А кто?

Отправился в техбюро инструментального производства. Стал разглагольствовать о системах допусков – где и какая применяется. Посмотрели на меня, как новые ворота на барана. Ушел со стыдом и больше не появлялся.

Нет, цех был прекрасный – грех что-то хаять. Особенно люди – прав Молчанов-старший – просто золото. И производство все отлажено – Владимир Иванович в него душу вложил и сыну уступил, когда тот институт закончил.

Хорошо здесь оформлены были недолгие часы перерыва – комната отдыха (шахматы, шашки, домино), стол бильярдный. Я очень быстро стал чемпионом цеха по шахматам и хорошего напарника подобрал для игры в бильярд – русскую пирамидку.

Но час потехи скоро заканчивался и делу время – тяготило.

Присмотревшись к токарно-копировальным станкам, я таки нашел себе занятие.

Настроены они были тоже на одну операцию – вытачивали из ковкого чугуна формы для отливки изоляторов. Работал на них Боря Синицын со своими учениками – все они были на окладе, причем токарь-оператор на приличном. Привозили заготовки очень часто к концу смены, и начиналась буза. Ни Синицыну, ни оболтусам его не хотелось браться за работу в конце смены – на автобус опоздаешь и топай пешком через весь город. Начинались трения – они рвутся домой, я стою у них на пути: сначала дело. Потом нашли способ, как разрешить проблему.

Я с Борей поговорил, Синицын меня подучил – дал аттестацию на мой допуск к работе с токарно-копировальными станками. Звучит конечно не комильфо – мастеру дает аттестацию токарь-оператор. Но этот документ позволил мне заключить трудовое соглашение с администрацией цеха на выполнение работ на токарно-копировальных станках. Ввели расценки на операцию, и погнали….

День я работал сменным мастером, а во вторую смену переодевался в токари. Там, где мальчишки трудились вдвоем под руководством Бори Синицына, я работал один сразу на двух станках. Впрочем, щупом по копиру и резцом по болванке станки, слава Богу, трудились сами. Моя задача весьма проста – поставил заготовку, снял деталь.

Приезжал домой после полуночи. Подъем уже в шесть часов. Уставал, конечно, но все ничего, если бы не теща. Она вдруг обнаружила у дочери растущий животик, и появилась у нее новая мания по пьяному делу – сядет в коридоре у нашей двери, стучит в нее каблуком туфли и вопит:

– Томка-дура, сделай аборт – не хочу от него ребенка!

Тома рядом со мною лежит и не спит, держит за руку меня и уговаривает – перетерпеть, не вмешиваясь. А эта косая карга из отведенных мне распорядком дня пяти часов сна умудрялась отобрать еще половину. Как можно дальше жить?

Организм мой поплыл. Я засыпал в автобусе, возвращаясь с работы. Возвращался пешком из города, если кондукторша не будила, и я делал круг. Злость копилась вместе с усталостью. Я понимал – рано или поздно быть катастрофе. Почему этого Тома не понимала, не знаю.

Под катастрофой имею ввиду не гибель Земли и цивилизации, а мои разборки с тещей – однажды разозлюсь окончательно и пришибу ее насмерть одним ударом.