Растоптанное счастье, или Любовь, похожая на стон

Чем ближе мы подъезжали к даче, тем все больше и больше в моей голове появлялась неразбериха, и все мои попытки упорядочить мысли и привести их к общему знаменателю терпели крах. Я вновь подумала об Илье. О том, как привезла его на свою дачу, затем уехала в город и там встретила его вновь. Об этой его загадочной амнезии, о подбежавшей к нашему столику Наташке. О ее слепой уверенности в том, что ее ограбил именно Илья, только лысый. Задурманенная алкоголем голова сильно болела и отказывалась соображать.

Единственное, о чем я действительно жалела, так это о том, что нельзя вернуть все назад. Если бы можно было вернуть все назад, я бы не поехала вчера на дачу, не сбила бы Илью и не нажила бы кучу проблем и совершенно необъяснимых последствий на свою бедную голову. Что за человек этот Илья? И как бы заглянуть к нему в душу да хоть одним глазком посмотреть, что в ней творится? А ведь если на Илью посмотреть не как на пешехода, который попал под мою машину, а как на мужчину, с которым совершенно случайно свела меня судьба, то можно сразу отметить: у него хорошо тренированное и красивое тело, которым залюбуется любая женщина. Он очень похож на человека, который заставляет себя часто заниматься физическими упражнениями, а это значит, что он подтянут и необычайно хорош собой. При другой ситуации от такого запросто можно было бы потерять голову.

— Сколько еще до дачи? — перебила мои мысли Наталья.

— Почти приехали. Наташа, только мы с тобой договорились — все без глупостей!

— Договорились. Я "просто еще раз посмотрю на этого человека, и все.

— Только «посмотрю» совсем не означает вцепиться ему в глаза!

— Светлана, ну о чем ты говоришь.

— Все о том же.

— Мы же договорились.

Глава 8

Открыв калитку, я пропустила Наташку вперед, но та чуть было не сломала каблук о первый попавшийся камень. Поддержав подругу, я тут же подставила ей свое плечо и пожаловалась:

— Опять фонарь перегорел. Прямо напасть какая-то. Я не успеваю лампочки менять. Перегорают с бешеной скоростью. Захочешь — не напасешься.

— Тебе здесь не только фонарь, но и дорожку не мешало бы заасфальтировать. Тут все шпильки пообломать можно.

— Вообще-то я на шпильках на дачу не езжу.

— Но ведь у нас же с тобой экстренный выезд.

Незапланированный. Можно даже сказать, что спонтанный. Наверно, именно поэтому мы с тобой и не успели в резиновые сапоги переобуться, — тут же съязвила Наташка и, облокотившись о деревянные перила, стала рассматривать ногу.

— Что ты там рассматриваешь?

— Ногу больно. Ты все-таки об асфальтированных дорожках подумай.

— А что мне думать? Я собственными силами все равно их не сделаю. Тут мужская сила требуется.

— А может быть, даже не мужская сила, а мужские вложения. Мужик, он и в Африке мужик. Что за жизнь пошла непонятная? Куда ни коснись, везде мужик нужен, — сделав паузу, Наташка посмотрела на свет в окне и, ухмыляясь, произнесла:

— Вроде есть у тебя один мужик. Лежит готовый. Ждет твоего приезда. Только для того, чтобы его на дачу заманить, тебе пришлось по нему машиной проехать.

— Что ты несешь? Я тебе это по секрету сказала.

— Я никому и не кричу. Я просто излагаю факты.

Мы ни в чем не виноваты. Время такое — мужики сами в руки не даются. Они нынче хитрые пошли, себе на уме. Они только гарцевать по дорогам могут. В таком состоянии их и нужно сбивать. Если бы у меня машина была и я увидела, что бесхозный мужик через дорогу намыливается, я бы его тоже немного подвинула и на кровать положила. А иначе он черта с два на нее ляжет. Хотя лечь-то, может, и ляжет, но только на одну ночь, а так его можно к постели приковать на продолжительное время.

— Наташа, ты очень много выпила.

— Что у пьяного на языке, то у трезвого на уме. А если честно, то с твоего пешехода толку мало. Дорожки он тебе все равно не заасфальтирует. Ты не того сбила.

— Что значит «не того»? — мысли моей подруги всегда приводили меня в шок.

— Жаль, что меня рядом не было. Я бы тебе подсказала, по кому нужно проехать. А еще лучше бы сразу по парочке. Мы бы их по разным углам растащили и выхаживали. А этот вообще непонятный товарищ, и личность мы его толком не установили. Раненный на голову, склонен к вранью про дома на Рублевке, нечист на руку, тащит все, что блестит.

— Наташа, немедленно прекрати! Мы же с тобой договорились.

— Все, молчу.

— Вот и молчи, а то ты сейчас сама себя заведешь. Пошли в дом. Только, смотри, без глупостей. Я так от всего устала, что ни одной твоей выходки не вынесу.

— Не понимаю, про какие выходки ты говоришь.

— Ты знаешь, про какие.

Я открыла дверь в дом с замиранием сердца и тут же пальцем пригрозила подруге, чтобы она вела себя как можно более пристойно. Зайдя в коридор, я немного прокашлялась для того, чтобы Илья понял, что я уже в доме, и прошла в комнату. Мой так называемый пешеход лежал на кровати, натянув простыню почти до подбородка, а его глаза были закрыты.

— Спит, — тихо сказала я своей подруге.

— Утомился, — понимающе кивнула она.

— Пусть спит. Не будем его будить.

— Пусть ему снятся хорошие сны. Как ты думаешь, что ему снится?

— Не знаю.